Из-за спины предводителя выскочила женщина и размахнулась, чтобы бросить камень. В тот же миг на склоне горы, уже погружённом в вечернюю тень, будто вспыхнула молния, и воздух между Шазад и толпой рассерженных жителей посёлка вдруг расцвёл яркими красками, рисуя живую картину в миниатюре.

Шеренга механических истуканов, сверкая бронзой, вытянулась вдоль огненной стены – великолепная иллюзия того, что ожидало нас на выходе из Эремота. Увидев у себя под ногами крошечных абдалов, женщина отшатнулась и выронила камень, а из наших рядов выступила Далила.

– Амани сказала правду! – Принцесса не кричала, но притихшая толпа слышала каждое слово. – Он не убит, а пожертвовал своей жизнью, как настоящий герой! – За спинами абдалов появилась фигурка Нуршема с воздетыми руками.

Голос Далилы, нежный и звонкий, создавал впечатление хрупкости, её всегда хотелось защитить. Однако рассказчицей она тоже была великолепной и легко удерживала внимание слушателей, умело подбирая слова и делая эффектные паузы, а иллюзии добавляли убедительности. Будучи персонажем множества историй о неверной жене султана и возвращении мятежного принца, сегодня Далила рассказывала сама. В конце, когда душа Нуршема отбросила тело и заняла место разрушенной стены Ашры, голос принцессы дрогнул:

– Теперь вы сами… – вздохнула она, растворяя в воздухе последнюю картинку, – сами понимаете, почему Нуршем не может вернуться к вам.

В вечернем сумраке на склоне горы повисла тишина. Заворожённые повествованием, люди медленно приходили в себя. Затем вдруг кто-то упал на колени, за ним другой, и вскоре все, внимавшие Далиле, склонили головы.

Без сомнения, она спасла нас, и ей не понадобилось никакого оружия. Я и забыла, каким могуществом обладает хорошая история.

Внезапно среди склонившейся толпы вскочил на ноги паренёк. Кажется, из Пыль-Тропы, по имени Самир, на год-другой младше меня. Я инстинктивно потянулась к поясу, забыв, что револьвер оставила у подножия горы. Однако нападать парень не собирался.

– Ты и есть тот самый мятежный принц? – обратился он к Ахмеду.

– Да.

– Я хочу воевать за тебя с султаном! – громко объявил Самир. – Он убил нашего Нуршема и выгнал нас из дома. – Толпа вокруг одобрительно зашумела. – Возьми меня с собой!

– Меня тоже! – поднялся мужчина постарше. – Если за тебя отдал жизнь сам Нуршем, то и я готов.

– Я тоже, – встала девушка, поправляя тёмные стриженые волосы.

– И я!

Голос принадлежал Олии, моей двоюродной сестре, ближе всех мне по возрасту после гибели Ширы. Вот уж от кого я не стала бы ожидать готовности умереть хоть за что-нибудь. Впрочем, и Хала была такой когда-то, да и я сама. Мать Олии, вторая жена моего дядюшки, схватила дочь за руку, пытаясь удержать, но та вырвалась и стала проталкиваться вперёд, в то время как с колен поднимались всё новые добровольцы.

Далила не только спасла нас, но и сделала сильнее.

Все взгляды были устремлены на мятежного принца, но я краем глаза увидела, как Шазад потихоньку отступает из первых рядов. Сэм тоже это заметил и удивлённо поднял брови, переглянувшись со мной. Я жестом велела ему остаться, а сама последовала за подругой. Как ни странно, альб послушался.

– Шазад! – окликнула я, когда мы достаточно отдалились от толпы.

Она испуганно вздрогнула и споткнулась на склоне горы, еле удержавшись на ногах. Совсем непохоже на прежнюю Шазад, ловкую и уверенную в себе.

– Извини, – смутилась она, разглядев меня в темноте, – я не могла остаться, трудно дышать. – Шазад присела на камень, переводя дух. – Мне надо было… – Она запнулась, явно не находя слов.