Что поделаешь, вывести нас отсюда способен только он, иначе Шазад давно бы нашла способ улизнуть. И потом, абдалов слишком много, одной мне ни за что не справиться.

Не успела я раскрыть рот, чтобы изложить свою просьбу, как джинн снова заговорил:

– Значит, тебе хочется их спасти? Что ж, отлично.

Воздух вокруг нас сгустился, будто твердея. Судя по болезненным гримасам, узники внизу тоже что-то заметили, но продолжали махать кирками, только склонили головы, словно в ожидании удара. Их цепи вдруг сами собой задёргались, и я ощутила, как невидимые воздушные пальцы прикасаются и к моему телу. А затем разорванные цепи с лязгом посыпались на каменный пол, наполняя пещеру оглушительным эхом. Если в глубине скалы и правда спала Разрушительница, такой шум, пожалуй, мог бы её и разбудить.

Узники замерли, потрясённо озираясь. Изумление на время вытеснило страх. Некоторые побросали кирки и разглядывали руки с обрывками цепей.

– Ну вот, – самодовольно произнёс джинн, – они свободны, как ты и хотела. Кстати, им бы лучше поскорее разбежаться, если надеются остаться в живых.

Некоторое время абдалы оставались недвижимы. Их разум – слабое подобие человеческого – был рассчитан лишь на выполнение простейших задач. Похоже, они даже не поняли произошедшего. Но прекрасно видели, что работа встала, а на этот случай у них был чёткий приказ.

Бронзовые руки, все как одна, потянулись к людям, готовые их испепелить. Моё сердце заколотилось от ужаса.

– Останови их! – крикнула я, уже не опасаясь, что меня услышат.

Загир равнодушно поднял брови:

– Ты же хотела освободить. Они свободны… да и смерть в некотором смысле освобождает. Так сказали мне братья, когда послали мою возлюбленную на верную гибель, а меня заперли.

– Я совсем другого хочу, и ты это знаешь! – Большинство приговорённых поспешили вернуться к работе, остальные в панике озирались, должно быть, в поисках укрытия, а кое-кто уже сжимал кирку как оружие, готовый дорого продать свою жизнь. – Мне надо их спасти!

– В этих тварях из металла растворена душа Фереште, я вижу её. Ты уверена, что я сумею победить одного из тех, кто насильно упрятал меня в недра горы?

Он уставился на меня немигающим взглядом, и я моргнула первая – бессмертному джинну вообще не требуется моргать. Зато я из смертных, хоть и демджи, а значит, имею право на предсмертное желание!

Протянув раскалённые бронзовые руки, абдалы подступали всё ближе к людям. Я поняла, что сейчас совершу очередную глупость.

– Если я умру сейчас, то вот чего хочу напоследок: ты останешься в Эремоте до конца времён… или до тех пор, пока не раскаешься в содеянном. И мы оба знаем, что случится раньше!

Выкрикнув эти слова, я спрыгнула с уступа, отбив себе все ноги, но устояла. Абдалы уже приближались к узникам, и я оказалась у них за спиной. Подобрала брошенную кирку, размахнулась и ударила изо всех сил ближайшего в пятку, а потом ещё и ещё раз, пока он не замер на месте. Отступила назад, но другой абдал уже повернулся ко мне, готовый испепелить. Я понимала, что со всеми не справлюсь, но всё же вновь размахнулась киркой… и тут за спиной одетого в бронзу истукана появился наконец Загир.

Пальцы джинна едва коснулись абдала, и тот рухнул на каменный пол. Казалось, магическая искра жизни мгновенно покинула его и перешла к джинну, сливаясь с большим огнём. Загир глянул на меня с лукавой улыбкой и снова исчез, чтобы тут же появиться за спиной другого надсмотрщика.

Абдалы падали один за другим, как подкошенные, быстрее, чем мог уследить взгляд. Вскоре на месте грозной бронзовой шеренги валялась груда недвижных глиняно-бронзовых тел, а освобождённые узники смотрели на них, лишившись дара речи от изумления.

– Амани? – прозвучало в тишине.