Спустя минуту появился Радомир и без приглашения сел напротив:
— Рассказывай!
Видунья поджала губы, всем своим видом показывая, что не желает с ним говорить. Но тарсу было плевать на её обиды. Он уже и забыл тот случай в деревне. Да, сорвался! Так сама виновата: нечего лезть с душещипательными разговорами к врагу, даже если у вас перемирие.
Нимфириель смотрела на Камена и обращалась только к нему, демонстративно игнорируя Володаровича:
— Дриады приглядывают за нами уже третий день, им… — она запнулась, убирая попавшие в рот волосы, — велено… — и снова замолчала, выплёвывая рыжую прядь.
Потом, смирившись с необходимостью, девушка разделила волосы на две части и стала их заплетать.
— Одним словом, тот запах мертвечины не связан с упырями в деревне. Если я правильно поняла, была принесена человеческая жертва, чтобы выследить нас и найти…
Нимфриель осеклась под пристальными и одновременно осуждающими взглядами Цветы и Тишки. Тарсиянки переглянулись и что-то зашептали друг другу, недовольно качая головами. Альвийка на пару секунд замерла, потом непонимающе уставилась на мужчин:
— Почему им не нравится, что я плету косы?
Радомир оглянулся на поварих и понимающе хмыкнул:
— Балда! Две косы плетут только замужние бабы.
Нимфириель не сдержала смешка:
— А если я заплету три, что это будет значить?
— Что ты дурковатая, — не растерялся колдун, но посоветовал: — Заплети одну косу. И не забудь спрятать её под своей тряпкой… Что было дальше?
Видунья продолжила рассказ. Без привычного платка, с гладкой, почти светящейся кожей, с заметными сейчас острыми ушами, она как никогда отличалась от окружающих людей. Альвийка говорила и заплетала волосы. Коса получилась длинная, толстая. Когда девушка откинула её за спину, мужские взгляды невольно скользнули следом. Радомир ярко, словно воочию, увидел видунью в одежде тарсиянок. Длинное платье насыщенного винного цвета. На шее — украшение с изумрудами, под цвет глаз. Чтобы камни играли на солнце, мерно покачиваясь на груди в такт дыханию… Мужчина вздрогнул, словно от удара, прогоняя из головы неожиданно соблазнительный образ. Нимфириель замолчала, непонимающе уставившись на колдуна. Камен тоже задумчиво поглядывал на тарса.
— Погодите минуту, я кликну Волина, — выкрутился Радомир, чтобы отойти и перевести дух.
Оказавшись на другом конце обоза, мужчина с досадой вспоминал собственную реакцию на альвийку. Что это было? Что за мысли? Откуда желание?… Потом хорошо проругавшись, Володарович успокоил себя: у него просто давно не было женщины. Вот доедут до ближайшего постоялого двора, и он найдёт какую-нибудь девку на ночь. А то так чего доброго, ещё к альвийской суке клинья начнёт подбивать.
Вечером Нимфириель, гуляя по перелеску, заметила тренирующегося Станила. Она тут же опасливо заозиралась: наверняка где-то рядом колдун. Но ошиблась, мальчик был один. А голос Володаровича отчётливо слышался со стороны обоза, где мужчины раскидывали шатёр для княжны. Поднявшийся сильный ветер затруднял работу мужчин, то и дело слышались недовольные окрики. Девушка специально хрустнула веткой, обозначая своё присутствие. Станил обернулся и смущённо улыбнулся:
— Радомир Володарович каждый вечер учит меня, а сегодня не смог.
Нимфириель кивнула и предложила: