— Я не чавкаю. И…

Радомир зло уставился на неё, ожидая продолжения, но альвийка молчала. Лишь спустя пару секунд до мужчины дошло, что она с кем-то «говорит»…

Когда видунья тяжело вздохнула и опустила голову, мало кто сомневался, что вести дурные. Девушка потёрла переносицу, собираясь с духом, и устало посмотрела на встревоженных товарищей:

— На свадебный поезд напали разбойники… По крайней мере, они были похожи на разбойников. Их нападение отбили, наших ратников было много больше: отряд Леского градоначальника провожал княжну, он помог… — Нимфириель запнулась, гадая, как преподнести следующую весть.

— Говори, — глухо велел Камен, — хватит губы кусать.

— Борич серьёзно ранен.

Волин выругался, переглядываясь с Радомиром:

— Дрянь дело! Лучше бы они десятерых лишились, чем одного Борича потеряли.

— Хижа сказал, они задержаться на день в Малом Леске. Тамошний волхв-целитель поможет раненому, — поспешила успокоить альвийка.

Володарович прижал кулак ко рту, обдумывая услышанное. Чутьё упрямо твердило, что быть беде, что не так просто ранили, по сути, вывели из игры, сильнейшего дружинника. Но вслух колдун ничего не сказал, ушёл молча, бросив недоеденный ужин. Дядьки и видунья ещё немного посидели, обсуждая случившееся.

Поздно вечером, когда все уже разбрелись по своим местам, альвийка потихоньку ушла по тропке к лесной реке. Другие путники отказались от купания: день был прохладным, вода не успела нагреться. Для альвов, которые не страдали от жары и холода, купание осенью в реке было нормальным явлением. Нимфириель вволю наплавалась и вышла на песчаный берег. Тряхнула длинными, вымытыми волосами и огляделась. Неприятная дрожь пробежала по спине, но не от холода, а от предчувствия очередной гадости. Её котта пропала! Девушка торопливо обшарила прибрежные кусты и высокую траву — одежды не было. Видунья сквозь зубы выругалась, недобрым словом поминая колдуна. А кто ещё мог украсть альвийскую котту?!

…Радомир присвистнул, разглядывая вернувшуюся с реки девушку:

— А что у нас за праздник?

— Замолчи! — срывающимся от бешенства голосом прошипела видунья. — И верни мои вещи!

— Какие вещи? — колдун удивился так искренне.

Только альвийское хладнокровие помогло девушке дойти до своего места под потрясёнными взглядами попутчиков. Тонкая рубаха, подаренная селянкой, слабо скрывала очертания девичьего тела. Облегающие штаны демонстрировали красивые бёдра и узкую талию. В виски забились чужие… похотливые мысли. Видунья видела глазами мужчин свои ноги, грудь. Чувствовала, как учащённо забились сердца, а кровь ускорила свой бег по венам, приливая к паху. Многие дружинники, словно очнувшись, торопливо отворачивались, а то и уходили с поляны. И мысли только одного человека были далеки от похоти и смущения. Ненавистный тарс глумливо похихикивал, наблюдая за неподобающе одетой девушкой.

Нимфириель быстро вытащила сменную котту. Злая, как чёрт, подхватила с земли палку и направилась к тарсу. Радомир резво вскочил, справедливо полагая, что альвийка идёт не с пожеланиями доброй ночи.

— Подлая скотина! Как же ты мне надоел! — девушка замахнулась. — Ещё одна подобная выходка, и я тебя…

— Что ТЫ? — грубо оборвал видунью Володарович, перехватывая тонкую руку. Потом отобрал дрын и зашвырнул его в кусты.

— Я с тобой ещё за ту ночь у Сваженки не поквиталась! Ну, берегись, колдун! — Нимфириель потрясла у него перед носом кулаком.