Но Питер был непреклонен – достаточно он уже прятался за других! К тому же, он рассчитывал поговорить с Тайроном с глазу на глаз, Инза могла этому помешать. Он спасся из-за Барьера и уж как-нибудь выберется из Трущоб!

Инза только недоверчиво покачала головой, что было, надо сказать, весьма обидно, и подсказала пропускной пункт, на котором Питера, скорее всего, не задержат. Надзирающий за ним сег сам вовсю делал ставки на боях Тайрона и смотрел сквозь пальцы на его перемещения.

«Так он что, выходит из Трущоб?!» – ахнул Питер, и Инза посмеялась его наивности.

Она предложила дождаться, пока Тайрон наведается в Оморон – маркер на генотипе позволял с легкостью его отслеживать. Но Питер не хотел ждать, опасаясь, что решимость ему изменит.

Под брюхом флаера заскользил темный, обнажившийся лес приграничной зоны – будучи модифицированным, он все-таки подчинялся общим законам природы. В отличие от светящихся деревьев в садах Оморона, которые генетически были ближе к животным, чем к растениям.

Питер спрятал флаер в кустах неподалеку от пропускного пункта- тут, конечно, вряд ли кто пройдет, а все-таки Всемогущий бережет осторожных.

Шагая по бурой, потемневшей траве, он думал о странной особенности Оморона, к которой за десять лет так и не смог привыкнуть – никакой религии в нем, по сути, не существовало. Точнее, не было никакой общей для всех религии или веры. Сеги порой поминали какого-то «бога» и какого-то «черта» – мама говорила, что это их вариации Всемогущего Отца и Его Темного Лика – но явно нисколько их не боялись и в их существование не особенно верили. Когда-то могучие и пугающие ипостаси были низведены до уровня обычных речевых оборотов.

Хотя существовал целый огромный квартал – он так и назывался, квартал Храмов – где были тщательно выстроены и сохранены в первозданном виде храмы чуть ли не всех существовавших прежде конфессий. Желающие могли примкнуть к любой из них, поклоняться любым богам – это не возбронялось.

И все же большинство оморонцев приходили в этот квартал, как на аллею морферов – полюбоваться на красивые, но давно застывшие формы, которые ничем не могли привлечь, кроме занятного внешнего вида.

Родители Питера не были особенно религиозны – Крис вообще не верила ни во Всемогущего Отца, ни в Темный Лик, хоть и поминала их через слово. Отец верил в высшие силы, но без фанатизма, и Питер перенял его достаточно ровное отношение к забарьерным божествам.

И все-таки нет-нет, да и взмолится Всемогущему – не оставь, отведи беду, больше ведь надеяться не на кого…

Пропускной пункт вид имел самый функциональный. Куб из голубоватого металла торчал прямо посреди леса, а точнее – ровно на той черте, где лес обрывался и сразу, без всякого перехода, начинались Трущобы.

Питер видел их – между деревьями маячили знакомые серые коробки с окнами, жуткие в своей примитивности. Никакой стены, конечно, не было – ее заменяло силовое поле, и Питер боялся думать о том, что оно того же типа, что и Барьер. Поле, выполняющее функцию ограды, но способное в случае необходимости и убивать.

В кубе, казалось, не было ни окон ни дверей, но Питер не раз видел подобные здания, и без колебаний подошел вплотную к отливающей металлом голубой стене. В ней тут же образовалась дверь, с легким шипением скользнувшая в сторону. Питер глубоко вдохнул сырой холодный воздух и вошел.

Внутри царил полумрак и пахло не так чтобы очень – человеком и его давним несвежим бельем. Это удивило Питера – он уже основательно подзабыл этот запах, прожив десять лет в чистоте Оморона, жители которого давно избавились от вони пота и прочих выделений. Но, видимо, если достаточно долго… выделять… какой-то запах все же появлялся.

Прозрачная стена делила помещение на две равные части, на той половине, где очутился Питер, стоял терминал с потухшим гало-экраном, а перед ним в кресле спал человек. Видимо, именно он пропитал своим ароматом все помещение.

Питер осторожно приблизился и потрогал спящего за плечо.

Боялся, что тот подпрыгнет на метр от неожиданности, но неожиданность ждала самого Питера – сильные пальцы крепко стиснули его запястье.

– Ты кто такой и что тут забыл? – хрипло поинтересовался пробудившийся, глядя на Питера без всякой агрессии – скорее с любопытством. Глаза у него были красные, сплошь в полопавшихся сосудах, а стоило ему заговорить, как вокруг распространился отчетливый запах спиртного.

– Мне нужно попасть в Трущобы, – брякнул Питер первое, что пришло в голову, – слышал, туда пускают всех желающих.