— Ты не обижайся, Эндрю, но и в самом деле тебя сложно понять. Говоришь вроде по-русски, но грязно. Ты бы отделял зёрна от плевел, если хочешь, чтоб тебя понимали.
То есть намекнул мне, что надо бы фильтровать базар. Я попробовал. С непривычки плющило не по-детски, но потом дело пошло лучше. Теперь вот говорю нормально, только иногда нет-нет, да и сорвётся с языка что-то не то, как вот у Штуцера, когда его от злости переклинит.
— Паскуды! — орал Штуц. — Узнаю, кто эту пакость опять повесил, убью! Слышите вы?! Хак вашу мать конём через все порты в реале!
Когда я понял, что не ко мне всё это относится, чуть успокоился и решил глянуть, что там опять наляпали на нашу дверь. Хотя и без того понятно было, — там новая картинка с эпизодом из жизни моего соседа.
— Чего там опять? — спрашиваю, высунув табло наружу. — Ну тихо, ты! Размахался! Что опять?
— Ты!.. — задыхался Штуц. — Сво!.. Вида?.. Да я!..
— Тихо, успокойся, — говорю я ему, стараясь не улыбаться. — Я ещё не видел. Всего-то делов — тупая мазня. Всё, что они умеют малевать, мы уже видели. Тебе пора на пару. Иди, я сам обдеру. Ну чего ты кипеж поднял из-за тупой, несмешной…
Говорю я это с постным видом и поворачиваюсь ободрать картинку. Честное слово, не хотел смотреть, чтобы ненароком не улыбнуться. Случайно получилось.
На прилепленном криво листке бумаги была нарисована кровать, на ней спиной вверх мужик в полосатой пижаме с надписью «Штуц». Он сладострастно обнимал и комкал матрац, да так, что у кровати ножки гнулись. Ниже была подпись: «Матрас-матрас, дай хоть раз».
Глупо, конечно, но я не выдержал. Заржал в голос, даже согнулся. Просто такая нервная реакция, понимаете? Вспомнилась мне опять первая ночь в общаге, хоть тогда мне было не до смеха.
В тот вечер я задрых сразу, как только голова коснулась подушки, и проспал пару часов, но мне показалось — только задремал на секунду, и тут вдруг что-то навалилось на меня, прижало так, что подо мной с дребезгом соскочила пружина. Точно как монстр-душитель в «Slime&Darkness», только там он не дышит в лицо и не ёрзает по тебе, как гусеница. Спросонок я решил, что меня поймали и собираются чиповать. Я извернулся и отпихнул монстра руками и ногами разом. Он с грохотом свалился на пол, но пока я соображал, где нахожусь, монстр накинулся снова. Он что-то бормотал и стонал, слюнявил меня и тут я вспомнил: это общага. Моя кровать. Кто-то набросился на меня в моей же собственной кровати.
— Чего вам от меня нужно? — хрипел я, задыхаясь (на голове моей почему-то оказалось одеяло).
Монстр не отвечал и отпускать меня, похоже, не собирался. Пнуть его ещё раз не получилось (мешало дурацкое одеяло), тогда я исхитрился высунуть ногу и оттолкнулся от стены. Кровать щёлкнула, и мы оба с ужасным шумом сверзились на пол. Монстр вякнул (теперь я оказался сверху), заворочался, пытаясь из-под меня выбраться, но я уже окончательно проснулся и не стал терять времени. Наподдал ему коленом, вскочил, пытаясь высвободить руки (опять одеяло!), и отбежал туда, где по моим прикидкам находилась дверь. Ну, промахнулся, конечно. Когда отшвырнул, наконец, одеяло, увидел, что сам загнал себя в угол, но это уже не имело значения. Вместо того чтобы гоняться за мной по комнате, чудовище накинулось на пустую кровать и стало делать с матрацем то, что раньше пыталось учинить со мной.
Я набрался смелости и подошёл ближе. Ночной свет Нижнего Города, цедившийся сквозь приоткрытые жалюзи, исполосовал затхлый сумрак общажной комнаты сплошь. На полосатом полу — смятая рубашка Кэтчера, на полосатой стене моя собственная размытая тень. А в кровати, где недавно лежал я, какой-то чистокожий, охая и постанывая, азартно терзал матрац. Антенна на затылке…
«Нет уж, — подумал я, отдёргивая руку. — Хватит с меня. Один раз уже открутил антенну. Похоже, ему до меня нет никакого дела».
— Эй, парень! — позвал я, но парень и ухом не повёл. Вообще ничего, кроме матраца, не замечал. Лично я не видел никакой разницы между двумя матрацами, имевшимися в комнате, но чипанутый почему-то питал страстные чувства только к одному из них. К тому, что справа от двери.
— Я могу на другую кровать перелечь, — сообщил ему я, но ответа не дождался.
«Чего у него спрашивать? — подумалось мне, и я зашарил по полу рукой, собирая вещи. — Меня официально поселили в эту комнату, я теперь здесь живу…» Вмиг до меня дошло: тут ведь магнитный замок с пальпатором, и он был закрыт, когда я ложился спать! Значит, чистокожий насильник тоже здесь проживает.
— Какого герца меня подселили к чипанутому? — громко спросил я. — Другого места не нашлось? Вот я пойду сейчас к комендантше…
Возмущение моё было велико, я собирался отправиться в каморку комендантши и устроить там бой быков, но, узнав по налокотнику, который час, передумал, вернее сказать, решил перенести на утро. Улёгся на свободную кровать, поворчал, мол, в таком бардаке всё равно не засну (мой неутомимый сосед по комнате и не думал угомониться), потом вяло обругал тётку из приёмной комиссии, которая, по-видимому, и обеспечила мне приятное соседство, однако тут же вспомнил, что сам согласился на это.