К началу лекции по социологии штаны мои почти высохли. Далила так и не появилась. Мы с Никой успели за перерыв смотаться в «Бомбоубежище», где она выпила первую за день чашечку кофе, а я съел второй завтрак. Когда мы оттуда вернулись, амфитеатр был полон. Лысина Бенито блистала в первом ряду, окруженная газоном из коротко стриженных голов его дружков. Заметив нас с Никой, Бенито отвернулся. Сделал вид, что высматривает кого-то. Мог бы придумать что-нибудь получше; каждому ясно, что ему некого искать на задних рядах амфитеатра, там одни чип-модифицированные граждане. Беня их не любит и старается не замечать, когда их много. А на потоке их хватает. Кодеры и защитники — поголовно чипанутые, даже среди тестеров их половина, если не больше.
— Говорила тебе — мест не останется, — сказала Ника.
«Корзина с яйцами», — подумал я, разглядывая переполненный зал, но вслух ответил:
— Если что, можно и на ступеньках.
— Ну уж нет. Вон места. Видишь? Во-он там.
Я покорно побрёл за ней, сообразив, что, если явится Далила, у меня будет шанс оказаться с нею рядом. Втроём на двух местах. Я и на ступеньках согласен, если что. С радостью. Лез на самую верхотуру амфитеатра и думал: не зря Ника не хочет на ступеньках сидеть в такой короткой юбке. Тряпка длиной с ладонь. Нанокожи она не признаёт. Её спросили однажды ради прикола, как она в такой короткой юбке и без нанокожи, а она: «Так и хожу. Как есть».
«Ну, не совсем как есть, — заметил я про себя, поднимаясь следом за нею. — Что-то всё-таки есть». Потом, правда, устыдился этих мыслей и стал смотреть под ноги. Ника мне друг, не годится другу под юбку заглядывать, я считаю.
— Фу-у, — отдувалась Ника, устраиваясь на скамейке. — А ничего здесь! Никогда не сидела на самом верху. Смотри-ка, народу сколько!
Послушать социологию набивается весь поток; это же мэрская лекция, попробуй не явись хоть раз. Лекции наш уважаемый мэр читает виртуально, однако за прогулы дерёт на экзамене вполне реально. Он — социолог с мировым именем. Его зовут Ростислав Владиславович Палинский. Он выдвинулся во время синтореволюции, ни одна акция синторадикалов без него не обошлась, но поговаривают, мол, сам он естет. Не чипован. Перед каждыми перевыборами обещает «погрузиться в модифицированный мир», но после избрания всегда откладывает это дело «по рекомендации службы безопасности».
Пока я думал о Ростике, он появился у кафедры амфитеатра собственной персоной. То есть, я хотел сказать, — собственным фантомом. Демонстратор фыркнул, выплюнув первое облачко пара, оно взлетело, и могучая фигура Ростислава Владиславовича возникла в мерцающем тумане. В реале он не так чтобы очень высок, но фантомайзер сделал его трёхметровым гигантом и придал голосу силу грома.
— Здравствуйте, господа студенты, — проговорил он. — Тема нашей сегодняшней…
По аудитории прокатился сдержанный гул. Ростик мегапопулярен среди синтетов, а в зале их как-никак набилось порядком. Абсолютное большинство.
— …лекции, — продолжал, не обращая внимания на шум, наш мэр, — социальное расслоение постреволюционного синтообщества…
Сверкающий туман вокруг его фигуры рассеялся, на заднем плане возник призрак экрана, на нём — первый слайд. Я прочёл хвост названия: «…и способы устранения противоречий между основными социальными группами». Шум не утих, даже наоборот. И дружелюбным его нельзя было назвать, как ни странно.
— Что это с ними? — удивлённо шепнула Ника.
Чип-модифицированные граждане роптали, некоторые даже вскакивали с мест.
— Не знаю, — ответил я, прочитав ещё раз название лекции. Название как название, обычная предвыборная нудота.
— …и всячески укрепляя завоевания синтореволюции, мы не должны забывать, — вещал лектор голосом ю-пыря, страдающего несварением желудка.
— Уберите эту мерзость! — выкрикнули с места. Шум усилился, кто-то затопал ногами и свистнул.
— Что они там видят? — возбуждённо спрашивала Ника, толкая меня локтем.