27

В Джойс Петерсен осталось жизни не больше, чем в чучеле койота, и где бы она ни появлялась, она занимала так мало места, что ее никто не замечал. Несмотря на все попытки Беннета и звонки Джарвиса, она оставалась невидимкой, и проблема ужина встала перед шерифом со всей ее остротой. Джилл предложила взять Райли к себе, но Джарвис чувствовал, что она уже на пределе, и, как шериф, предпочел взять ответственность на себя. Он позвонил Аль Метцеру, а затем мистеру Бромишу, коллекционировавшему слухи, как некоторые коллекционируют жестянки из-под пива, и спросил, не видели ли они недавно тетку Петерсен, старую деву, обитавшую чуть ли не на улице, но никто ему толком ничего не сказал. Ракель вела себя словно куница, появляясь из ниоткуда, а когда ей надо было поесть, она, похоже, обходила городские помойки. Джарвис позвонил лютеранскому пастору, но столь же безуспешно, однако Малкольм Тьюна пообещал расспросить свою паству. Джарвис полагал, что в столь печальную минуту мальчик должен находиться с кем-то, кого он знает, кто его поддержит, хотя для ребенка, только что потерявшего отца, он вел себя слишком спокойно. Страх и горечь, взращенные Йоном за эти годы в сыне, теперь, когда не стало этого сгустка сокрушительной ненависти, превращались в редкие моменты скорби, и остаток неконтролируемой сыновней любви время от времени вызывал у мальчика потоки слез.

Стрелка больших часов в приемной шерифа показывала почти двадцать часов, когда Джарвис обратился к Райли. Мальчик выпил две бутылки «Дайет Райт» и съел пару батончиков с арахисовой пастой.

— Хочешь есть? Я имею в виду что-то более плотное, чем эти штучки?

Райли пожал плечами.

— Я вполне могу обойтись на ужин батончиками «Ризес», если вам так проще.

В ответ Джарвис улыбнулся. Затем нахлобучил на парнишку собственную шляпу и велел следовать за ним.

— Какой же из меня шериф, если я не могу обеспечить горячим ужином парнишку из нашего города?

Они сели в машину шерифа, и тот замедлил ход перед забегаловкой Таннера, так как хотел купить мальчику гамбургер, однако быстро спохватился. Час уже поздний, новость об убийстве Йона Петерсена явно распространилась по городу, и вряд ли ребенку приятно оказаться мишенью для любопытных глаз в вечер смерти отца.

Джарвис Джефферсон втолкнул Райли в прихожую своего дома. В ней слегка пахло затхлостью и мускусом, хотя старик и открывал несколько окон.

— Насколько я понял, ты любишь собак.

— Да.

— Вот и хорошо. Пока я готовлю ужин, надо выгулять Санди. Можешь это сделать вместо меня? Пойдите за дом, в сад, на сегодня ему будет вполне достаточно.

Увидев черно-бело-рыжего английского сеттера, скорее всего годовалого, не больше, который, виляя хвостом, бросился к нему, Райли просиял.

— Не думал, что у вас есть собака.

— Почему?

— Мне казалось, что у вас, скорее, должна быть жена.

Джарвис улыбнулся. Но вслед за улыбкой острая боль пронзила бетонный панцирь, за которым скрывались лучшие воспоминания его жизни, и уколола его в самое сердце.