– Да, – ответил Римо.

– В таком случае я готов предложить вам следующие условия...

– Предложить? Вы должны не предложить, а признать капитуляцию!

Капитан Пэйдж горделиво выпятил раздвоенный подбородок.

– Никогда! Я скорее умру, чем сдамся.

Римо принялся разминать пальцы, сгибая и разгибая их.

– Что ж, это нетрудно устроить, – хмыкнул он.

Пэйдж поспешно отступил.

– Я бы попросил вас держать свои ужасные лапы подальше.

– Ради Бога, – отозвался Римо, скрестив руки на груди.

На лице капитана отразилось явное облегчение.

– Вот теперь вы говорите разумн-а-аааа!

Ронял Пэйдж считал себя неплохим певцом. Впрочем, его амбиции редко выходили за пределы стен ванной или душа. Основу репертуара капитана составляли старые добрые мелодии вроде «Лорены», «Мятежного солдата» или «Барбары Аллен». Поднатужившись, он мог взять «до» второй октавы, особенно если из крана вдруг начинала бить холодная вода. Сейчас он впервые в жизни вытянул «до» третьей октавы, но этот, с позволения сказать, певческий успех капитана не имел ничего общего с искусством.

Казалось, боль пронзила несчастного от головы до пят, парализуя его тело. Она не шла ни в какое сравнение даже с тем страданием, которое капитан пережил во время учений, когда ему на ногу наехало колесо полуприцепа. Лишь однажды он испытал нечто подобное – еще подростком, когда в зубах у него застряла палочка от леденца. Тогда юный Пэйдж сорвал с елки блестку и вонзил ее между коренными зубами, стремясь поскорее избавиться от инородного тела.

Все его существо пронзила мучительная, сродни электрическому удару боль.

Впоследствии капитан выяснил, что алюминиевая блестка, втиснутая между амальгамными пломбами зубов, сыграла роль простейшего источника тока. Саму же боль можно было описать словом «острая».

Нынешний кошмар наводил на мысль о том, что его нервную систему подключили к автомобильному аккумулятору и пустили сквозь нее ток.

Капитан Пэйдж отдал бы все на свете, только бы бежать отсюда, но боль пригвоздила его к месту. Он сумел лишь повернуть голову, поскольку ему показалось, что источник ее находится где-то слева. Секунду спустя капитан убедился в своей правоте.

Старичок азиат в черном кимоно с красной артиллерийской каймой держал его за мочку уха. Всего-навсего. Пэйдж понятия не имел, сколь чувствительны мочки его ушей. Порой, когда бывало особенно жарко, на их мясистых частях вскакивали волдыри, но этим дело и ограничивалось.

Старик сжимал мочку двумя страшными на вид ногтями. До сих пор их элегантная кривизна казалась весьма хрупкой, но теперь они впились в плоть Пэйджа двумя неумолимыми жгучими иглами, вынуждая гордого капитана опуститься на колени.