Оставалось совсем немного до края моста, как воздух наполнился пронзительным воем, падающих бомб.

Кудахтали береговые зенитки, пытаясь оказать сопротивление крепостям. Выла, что есть мочи, сирена, извещая город о воздушной атаке. Людское море в форме Вермахта и СС растекалось во все стороны от моста, пытаясь укрыться. Гул и вой стоял неимоверный.

Тяжелые бомбы ложились на левом берегу, где находились батальоны «гитлерюгенд». Дрожала земля от взрывов. Берег густо покрывался изувеченными, растерзанными телами, окрашивался кровью. Кто был жив, отбегал к спасительным кустарникам и невысоким скалам, кто был ранен, отползал и зарывался в снег.

Миша оглянулся, увидев Франца, с радостью крикнул: — Франц, сюда! — протянул руку и, вырвав из толпы, скатился с ним к реке в укрытие под береговые камни.

В это время в середине моста взметнулись огненные смерчи. Взрывные волны мгновенно объяли и разметали ревущую толпу. Пролеты вздыбились, раскололись и со страшным грохотом стали падать в Маас, кроша лед и затягивая в огромные, смертельные воронки сотни несчастных врагов…

Подполковник Шлинке, развалившись в кресле, самодовольно ухмылялся, глядя, как Франц и Михаил аппетитно ели свиную рульку с тушеной капустой. Сочная, мясистая рулька легко поддавалась молодым зубам. Утомленные разведчики, выжившие после бомбежки под Динаном, наслаждались едой, запивая добротным баварским пивом.

Миша стер с подбородка жир, весело промолвил: — Вкусно, но что-то не хватает, господин подполковник.

— Понимаю, — расплылся в улыбке Шлинке, — сейчас сообразим. Разведчик оглянулся, разыскивая официантку.

Эльза в это время находилась возле Криволапова. Танкиста посадили обедать в зал, чтобы не мешал вести конфиденциальную беседу.

Иван с перебинтованной головой, уплетая котлету, крутился, поглядывал по сторонам, оценивая реакцию персонала на касательное ранение.

— Спасибо, спасибо, — благодарил Эльзу, когда та принесла второй бокал пива.

— На здоровье, господин старший фельдфебель, — ответила искренне девушка. — Я рядом, если надо, зовите, посетителей мало.

— Что так?

— Говорят, русские перешли в наступление под Варшавой. Вот отпускников и отозвали.

— Что? — Иван бросил недоуменный взгляд на Эльзу, перестал жевать. Поняв фразу официантки, сглотнул и удивленно воскликнул: — Так это же под Варшавой, Эльза! А мы в Берлине. Ты что боишься? Живем, рыженькая! — Отхлебнув пива, Иван уже спокойно, нравоучительно добавил: — Главное — мы живы, дуреха! Держись нас и все будет хорошо.

— Я так и делаю. Извините, господин фельдфебель, мне нужно идти. — Официантка заметила, что ее вызывает подполковник Шлинке.

Эльза расправила белоснежный передник, короткую юбочку «дирндль», подкрасила яркой помадой губы, и устремилась к офицерам.

Вход в кабинку перекрывал громадный Степан. Богатырь окинул суровым взглядом хрупкую, прелестную официантку, шагнул вправо, молча открыл дверь.

Эльза, словно мышка, проскочила под рукой великана, сияющая предстала перед Шлинке. — Я здесь, господин подполковник. Что подать? — Взгляд подобострастный. Юное, гибкое тело наклонено. В руках карандаш и блокнот.

— Графин водки, не шнапс, а водки. Да холодной! И студень, студень подай! Горчички не забудь. Поняла? Да грибочков солененьких не мешало. Грузди — есть? — Взор Шлинке скользнул ниже и остановился на глубоком вырезе блузки. Глаза заблестели.