Ехали минут двадцать. Сотрудники госбезопасности молчали, молчала и Вера, раздумывая о необычном вызове.

— Куда ее везут? Неужели опять в лагерь? Что станется с дочкой? Нет не в лагерь, повернули в центр города, а не на Ярославский вокзал. Может и не соврала Аделаида?

Улица хорошо просматривалась. Редкий снег падал на мостовую, дома. Дворники «эмки» лениво работали, сбивали снежные пушинки. Город жил военной, но праздничной жизнью. Тротуары и улицы были вычищены. Витрины магазинов в праздничном убранстве. Регулировщик на своем месте.

Машина повернула к площади Дзержинского и остановилась у входа огромного, величественного здания. — Куда меня привезли? — подумала Вера. В груди щемило, нарастало волнение.

— Выходите…

Тревога усилилась, ноги подкашивались, когда она увидела строгих офицеров, рослую дежурную охрану. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене.

— Нельзя стоять, идите. Вас ждут, — подстегнул жесткий голос сотрудника.

— Сейчас, — девушка глубоко вздохнула и пошла по длинному коридору, застланному ковровой дорожкой. — …Держаться, держаться, быть мужественной, как учил отец. Все будет хорошо. Это проверка, — подбадривала она себя.

Поднялись на несколько этажей. В приемной министерского кабинета ее встретил седовласый полковник с усиками. — Здравствуйте, Вера Ефимовна, — поздоровался он. — Лаврентий Павлович вас ждет. Пальто и платок снимите, вот вешалка, зеркало.

Вера безропотно выполнила команду, провела рукой по волосам, молча посмотрела на полковника.

— Готовы? Тогда проходите смелее, — Саркисов подошел к массивной дубовой двери и открыл перед ней.

Вера с трудом переступила через порог, остановилась в нерешительности. Дверь за ней закрылась.

Из-за громадного стола поднялся генеральный комиссар государственной безопасности, невысокого роста, в пенсне.

Вера вздрогнула, остолбенела. Она узнала Берию…

— Подойди ближе, Дедушкина, не стесняйся, не укушу, — произнес Берия с небольшим грузинским акцентом, пристально всматриваясь в гостью.

Вера медленно приблизилась к наркому. Подняла глаза. Взгляды встретились. Робкий, осторожный Веры и снисходительно-строгий, властный Берия.

— Вот ты какая, Дедушкина? — произнес нарком, пухлые губы разошлись в улыбке.

— Какая? — сконфузилась Вера.

Берия скользнул масляным взглядом по стройным ногам девушки, усмехнулся, глядя на валенки и, усевшись в кресле, произнес: — Спрашиваешь какая? Обычная…, правда, глаза небесные, красивые. Ими свела немца с ума?

Щеки Веры порозовели, сердце учащенно забилось.