— Кто именно?

— Народ в магазине.

Соня посмотрела на свои руки. На ногти, на отслаивающийся красный лак.

— Глазели, как и на всех остальных. Ничего удивительного. Мы здесь чужие.

— Чужие?

— Мы уехали очень давно. Возможно, меня они узнали, но тебе-то всего семь лет было. Ты совсем на себя не похожа. Другим человеком стала. — Соня махнула рукой. — А вообще, знаешь что, Алиса? Пускай глазеют — я плевать хотела.

Она вновь принялась вынимать продукты из сумок.

— Ты всегда говорила, что это был несчастный случай, — сказала Алиса, не сводя глаз с матери. Та словно окаменела. Девушка вгляделась в Сонино лицо. Эти слова столько раз повторяли, что они стали правдой. Эта версия укоренилась у них в головах, запечатлелась в камне, превратилась в непроницаемую прослойку между мыслями, знанием Алисы и тем, что пряталось глубоко-глубоко: фрагментами, бессвязными картинками. Ночными кошмарами.

— Не знаю, — произнесла Соня.

«В тот день дул ветер, — подумала Алиса, — скажи это». Но Соня молча стояла перед ней.

— Откуда ты знаешь, что это был несчастный случай?

Соня вздрогнула:

— Что ты имеешь в виду?

— Что, если он покончил с собой?

— Нет, Алиса. Такого не было. В это я не верю. — Мать схватила Алису за руку и крепко стиснула. — Случилось что-то еще.

— И что же тогда случилось?

Соня отпустила руку дочери. Глаза ее сделались пустыми. По кухне пополз аромат апельсинов. Тихо пощелкивали обогреватели.

— Алиса, я не знаю. Откуда мне знать? Меня там не было.