Чего же мы ждали?
Мы ждали… Алика.
Время встречи — она была назначена после обеденного перерыва — неумолимо приближалось к концу. День был предпраздничный, и бюро работало, кажется, до четырех часов.
Умирающая деревенская старуха по фамилии Рабинович перестала ворчать и на повышенных тонах объявила, что больше никогда в эту дыру на край света не поедет, умрет и ее комната достанется чужому человеку — наверняка негодяю, и за это мы все будем гореть в аду.
Начальница бюро все более нервно поглядывала на часы. Катя, которая продолжала караулить Лилю, бросала на меня красноречивые взгляды: мол, надо как-то заставить их подождать. Но как?
Сотрудницы Бюро уже попрятали «Жизнь взаймы» в авоськи и порывались идти к вешалке за своей верхней одеждой.
Я выскочила на улицу и бегала по пустырю в полном отчаянии как вдруг увидела Алика, который неторопливо шел от метро. На его обычно хмуром лице — Алик был неисправимый пессимист — играла довольная улыбка. Одним прыжком я оказалась с ним рядом, но не смогла открыть рта от негодования. Алик все понял, пожал плечами и с той же безмятежной улыбкой сказал, что его задержали важные обстоятельства, но все разрешилось очень даже благополучно.
Теперь, предполагаю, что они с Комаром и другими художниками-нонконформистами задумали очередной перформанс — может, даже выставку типа «Бульдозерной», а может как раз и ее саму. По времени совпадает.
Последний победный штрих в эпопею «Обмен» внес другой друг нашей с Д. Е. семьи — Адик (Абрам Биргер), тоже строитель божьей милостью.
Адик был намного моложе не только Баса, но и нас с Д. Е. Тем не менее и он пользовался в Москве огромным уважением и тоже был лауреатом Ленинской премии.
Но на этом сходство Адика и его жены Сонечки с супругами Мишей Бас и Раей заканчивалось. Если Миша был верным коммунистом-ленинцем, безусловным представителем соцсистемы, то Адик, наоборот, эту систему отвергал — был типичным интеллигентом-либералом, шестидесятником, хотя апогей его карьеры пришелся на 1970-е.
Адика Биргера я призвала на помощь уже после того, как ребята вселились в квартиру на углу Ленинского и Ломоносовского.
Дело в том, что — по словам Кати — ремонтные конторы, и мастера-умельцы отказывались ставить перегородку в одну из больших комнат, предназначенных для крошки Дани и подростка Андрюши.
Адик Биргер явился по первому зову. Вынул из кармана рулетку и блокнот, что-то обмерил, что-то записал и сказал, улыбаясь в усы (если наш Алик был чаще всего мрачен, то Адик Биргер чаще всего улыбчив):
— Целые кварталы возводим под ключ — Адик имел в виду созданный им домостроительный комбинат, благодаря которому сотни тысяч москвичей получили собственные квартиры, — почему же не поставить одну-единственную перегородку? Поставим. Ждите.
Через несколько дней на угол Ленинского и Ломоносовского прибыла своим ходом платформа, на которой гордо возвышалась искомая перегородка. Не знаю как, но она благополучно была доставлена на пятый этаж и встала на то самое место, которое ей предназначили Алик с Катей.
Только после этого у молодой семьи Меламидов появилось полноценное жилье.
Алик получил для работы с Виталием Комаром большую светлую комнату. Комнатушку рабочего парня Леши ребята сделали спальней. Но туда же поставили наш старинный секретер, за которым могла бы трудиться Катя как художник-оформитель книг. Дети — Андрюша и Даня — получили по комнате. А под гостиную-салон супруги приспособили… кухню. Для этой цели Алик взял у меня антикварный канделябр и смастерил из него… люстру на шесть свечей (она до сих пор висит на даче в Красновидове и тоже в парадной комнате).
Далее нахалы-ребята объявили своими приемными днями вторники и, наподобие князей и графов в романе Льва Толстого «Война и мир», начали вести светскую жизнь. Благо Алик в ту пору уже стал широко известен и имел и учеников, и массу почитателей.
Как потом выяснилось, на «вторниках» в их доме побывала вся молодая диссидентская «знать» Москвы 1970-х: от Саши Соколова, автора нашумевшего романа «Школа для дураков», до писателя-художника Дмитрия Александровича Пригова, от скульптора Лени Сокова до Алика Гольдфарба, в будущем посредника между Соросом и советской интеллигенцией, а также другом иных самых видных персон 1990-х.