Книги
Чтецы
Перед уходом Сяося дала ему на время Айтматова – «Белый пароход». Она сказала ему, что ей очень нравится эта книга, что ее несколько лет назад выпустили ограниченным тиражом; отец ее купил, а она прочитала и потом тайком оставила себе.
Шаопин раскрыл книгу, увидел критическое предисловие за подписью Жэнь Ду. Сяося сказала, что этот псевдоним надо понимать не как «назначенный теленком», а как «полноценная скотина», каковой этот критик и является, потому что пишет совершенную ахинею, которую даже читать не стоит.
Шаопин побыстрее распрощался с Сяося: раз уж его «консультант» так высоко ценит эту книгу, ему необходимо безотлагательно ее прочитать.
Вернувшись в свое новое жилище, он зажег свечку, улегся в углу стены на соломе, поверх которой положил рваный ватный матрас, – и тотчас начал читать роман. Кругом была тишина, все давно спали глубоким сном. Леденящий ночной ветер задувал в открытые дыры оконных проемов, заставляя дрожать и метаться крошечный огонек свечи.
Сунь Шаопин сразу же увлекся этой книгой. Брошенный отцом и матерью бедный маленький мальчик, добрый и столького натерпевшийся старик Момун, жестокий, отвратительный и вместе с тем недалекий и ограниченный Орозкул… Эта прекрасная мать-олениха и древние, полные чудесных тайн истории киргизов… Всё это заставляло трепетать сердце Шаопина. Когда же в конце хрустально-чистое сердце мальчика оказалось разбито и уничтожено грубой и злой реальностью, когда он, словно рыба, растворился и исчез навсегда в ледяной речной воде, – тогда слезы выступили на глазах и мешали читать; он срывающимся, сдавленным голосом произносил вслух слова автора в самом конце, полные боли, разрывающие сердце слова…
В это время небо уже слегка посветлело. Он задул свечку, вышел из этого недостроенного дома без окон и дверей.
Он стоял на куче стройматериалов, сваленных как попало посреди двора, глядя распухшими глазами на еще сладко спящий город. Нечеткие контуры строений сливались с необъятным туманным простором. Он внезапно почувствовал себя совершенно покинутым и одиноким. Ему хотелось, чтобы быстрее рассвело, чтобы поскорее из-за горы со старой пагодой показалось наконец солнце, улыбающееся, словно девочка-подросток, чтобы улицы снова заполнились людьми… Ему очень захотелось сейчас же, немедленно найти Сяося и говорить с ней. Волнение поднялось в его сердце, и еще долгое время он не мог успокоиться…
Лу Яо писал роман «Обыкновенный мир» – историю эпохи огромных перемен – кровью своей души. В этой книге автора в первую очередь привлекает судьба обычного человека. Если человек, насколько бы обычным он ни был, видит цель своей жизни и борется за нее – он неразрывно связан с судьбой своей страны и нации, с эпохальными революционными переменами. Вот почему эта книга пользуется такой широкой популярностью, вот почему она имеет столь огромное влияние на читательские массы.
Лю Чжэньюнь
Если современных писателей Китая расположить по порядку в соответствии с их влиянием на читателей, то это имя, несомненно, окажется в начале списка. Это выдающийся писатель и талантливый драматург, пишущий о современном Китае в своем остром и полном юмора стиле.
Лю Чжэньюнь начал писать еще в университете и печатается с 1987 года. С тех пор его известность только растет. Отличительные черты его произведений – это взгляд на мир с точки зрения обычного человека и особенный, свойственный только этому автору юмор. В 2011 году за роман «Одно слово стоит тысячи» он получил Восьмую премию Мао Дуня в области литературы.
Замысловатые сюжеты и сложный язык – это то, что заставляет многих критиков называть Лю Чжэньюня «самым путаным писателем Китая». Из-за того, что его персонажи из народа, из-за юмора и постоянно присутствующего ощущения судьбы режиссер Фэн Сяоган очень ценит писателя. Благодаря этому образовался знаменитый творческий тандем «Фэн – Лю» и на экраны вышло немало популярных фильмов и сериалов. Являясь одним из немногих современных писателей, кому удалось добиться признания одновременно и в официальном «мейнстриме», и в коммерческой литературе, Лю Чжэньюнь вполне сознательно сохраняет дистанцию, не слишком сближаясь ни с тем, ни с другим направлением. В разных ситуациях он много раз подчеркивал, что не является профессиональным писателем, не получает за это зарплату и не живет на деньги налогоплательщиков. С другой стороны, когда Цуй Юнъюань[57] задал ему вопрос о том, как сохранить творческий подход, оказавшись в сфере кино и телевидения, он ответил: «В году 365 дней, один вечер я провожу с киношниками, один – с телевизионщиками, а оставшиеся 363 дня – за письменным столом, с героями моих книг».
Беседа
Дун Цин: В 2016 году на экран вышли два фильма, которые были поставлены по вашим произведениям, – «Я не Пань Цзиньлянь[58]» и «Одно слово стоит тысячи». Этот год стали называть «годом Лю Чжэньюня» …
Лю Чжэньюнь: Оба произведения были лишь семенами. Всю остальную работу – пахать, поливать, пропалывать, собирать урожай – делали режиссеры, Сяоган и Юйлинь.
Дун Цин: Режиссер Юйлинь – это ваша дочь Лю Юйлинь. Вы впервые работали с ней?
Лю Чжэньюнь: Да. Но убедительности в совместной работе режиссеру Юйлинь придает совсем не то, что она моя дочь. Я только автор, а режиссер – она. Основное в совместной работе над фильмом – то, как конкретный режиссер хочет перекроить произведение. Книга и кино – два совершенно разных зверя. Для кино очень важен ритм, оно как леопард – надо быстро-быстро бежать. А роман – это слон, который может идти себе не спеша и размышлять. В книге главная сила – это описание внутреннего мира, а для кино описание внутренних переживаний совершенно бесполезно.
Роман «Одно слово стоит тысячи» был напечатан в 2009 году. Как только книга вышла, многие режиссеры хотели снять по ней фильм – но столкнулись с очень большой проблемой. Дело в том, что в этой книге описывается время начиная с 20–30-х годов прошлого века, действующих лиц больше ста, и не все эти персонажи собраны в одной истории. Превратить этот роман в фильм – всё равно что сотню с лишним верблюдов запихнуть в один холодильник. В 2015 году режиссер Юйлинь позвонила мне из Штатов и сказала, что хочет поставить фильм по роману «Одно слово стоит тысячи». Я спросил ее, что она будет делать с сотней моих верблюдов. Она ответила, что возьмет кусок из середины, и получится так, что вместо сотни в фильме будет всего два верблюда. Я подумал, что это, пожалуй, правильно. Второй ее довод был еще лучше: «Настоящее кино, – сказала она, – это когда ты не видишь ни режиссера, ни оператора, ни даже актеров, а только людей и их переживания».
Дун Цин: Значит, на съемочной площадке вы называли ее «режиссер Юйлинь», а она вас – «учитель Лю»?
Лю Чжэньюнь: Ну да, как и в обычной жизни.