Мама отправляет бабушку полежать. Бабушке не лежится, она сидит, не двигаясь, и смотрит перед собой. Через какое-то время она снова произносит:

– Эх, хорошее время вам досталось…

Папа и мама ничего не говорят, продолжают заниматься своими делами. В это время только я готов поддержать разговор:

– У тебя мама такая красивая, у нее крепкие ножки, она образованная, в учреждении столько народу, все такие веселые…

– А разве нет? Я вот в школу не ходила. А у меня была двоюродная сестра…

– Да-да, знаем! – подхватываю я. – Твоя двоюродная сестра и в школу ходила, и потом ответственной работой занималась…

– А что, разве не так? – начинает пререкаться бабушка, совсем как ребенок.

– Твоя сестра и в столовой обедала, наверное?

Этот мой вопрос здорово развеселил папу с мамой. Бабушка немного смутилась:

– Маленький еще, семи нет, а такой вредный… – Она только так меня бранила.

Не знаю почему, но бабушка очень завидовала тем, кто ел в столовых; когда говорила о ком-то, кто вызывал у нее уважение и зависть, она в конце обязательно прибавляла: «И еще в столовой обедает…»

Позже, где-то в 1958 году, на нашей улице открыли столовую. Бабушка отдала туда из дома кучу всякой посуды – как свой вклад. Ей нравилось с утра пораньше приходить к дверям столовой и ждать открытия. В обед папа и мама не приходили домой, и она говорила мне, чтобы после школы я искал ее в столовой. Когда открывалось окошечко, она первая протягивала продовольственную карточку:

– Пожалуйста, один помидор, один… Э-э…

Она произносила «один» очень старательно, подчеркнуто, но всё равно получалось ненатурально. Ей было немного неловко, но она выглядела довольной и даже гордой. Вспоминая сейчас об этом, я думаю, что она, наверное, чувствовала себя немножко похожей в этот момент на тех, кто ходит на работу. Но ходить на работу ей всё-таки так и не довелось.

Последние несколько лет бабушка по-прежнему была очень занята. Еще не рассвело – а она уже шла подметать улицу. После завтрака шла в «группу по изучению диктатуры пролетариата» на нашей улице. После обеда отправлялась рыть бомбоубежища.

– Тебе столько лет уже, куда там копать? Только другим мешаешь! – говорил ей я. Бабушка недовольно отвечала:

– Я могу землю выносить.

– Давай лучше я вместо тебя ходить буду. Я за день накопаю столько, сколько ты – за десять дней. Я один раз вместо тебя схожу – а ты будешь десять дней отдыхать.

– Нет, так нельзя. Меня позвали, мне доверяют. Ты больше глупостей не говори. Мне и то с таким трудом удалось туда устроиться…

Бабушка была во всём такая упорная.