Тезис третий: творческая интеллигенция сама являлась поставщиком органам НКВД людей, которые, по ее мнению, должны быть репрессированы.

Тезис, согласитесь, звучит совсем уж жестоко. Так и хочется во весь голос возразить: говори, да не заговаривайся! Что же это получается – НКВД выполнял социальный заказ интеллигенции, кого из ее рядов к стенке, кого в тюрьму, а с кем пока подождать?

Выходит, что так. Полистайте вместе со мной подшивки «Литературной газеты», и вы убедитесь в почти полном совпадении: кого из литераторов травил Союз писателей, те впоследствии и были репрессированы.

Вот 24 января 1935 года в газете появляется корреспонденция А. Селивановского «Сигнал», повествующая о том, что в Свердловске появилась группа молодых писателей – «замкнутая законспирированная группа»: Ручьев, Кушум, Реут, Троицкий, Хорунжий, Корольков. Автор сообщает, что эти молодые люди пишут безыдейные вещи, богемствуют и хулиганят, прославляют белогвардейщину. («Я бы назвал этот материал не «Сигналом», а «Доносом»). Однако главная задача «Сигнала» была, вероятно, не только в разоблачении «законспирированной группы». Автор делает затем вывод, что по идеологической направленности группа схожа с творчеством Павла Васильева, Бориса Корнилова, Ярослава Смелякова, которые являются «хулиганами и богемщиками» Судьбу этих трех мы знаем – первые два погибли в ежовских застенках, Ярослав Смеляков дважды сидел в лагерях. Оба раза по доносам своих же товарищей – писателей.

И пошло, и поехало. В ход пошли политические обвинения.

24 апреля того же года писатель Д. Мирский, делая обзор поэзии за 1934 год, отметил, что Б. Корнилов страдает «от отсутствия широко обоснованного революционного мировоззрения… Нет сколько-нибудь глубокого понимания борьбы между большевиками и кулачьем.»

Рассуждая о творчестве Павла Васильева, Мирский выразился с сожалением: «Знаменитость этого поэта – печальный эпизод в истории нашей литературной жизни… Эпигон Клюева и Клычкова, акмеистов, Бунина и Сельвинского… поэт с кулацкой сущностью. Увлечение Павлом Васильевым свидетельствует не только и не столько о притуплении классовой бдительности, сколько о полном притуплении чувства настоящей поэзии и о катастрофической безвкусице».

Подобные материалы, разносящие в пух и прах «кулацкую сущность» Корнилова, Васильева и Смелякова, появлялись постоянно. 15 октября 1936 года «Литгазета», сообщая о состоявшемся факте исключения Б. Корнилова из Союза писателей, анонсировала свое политическое кредо так: «Перед Союзом писателей стоит задача борьбы с чуждыми настроениями и проявлениями классово-враждебных влияний, очищения наших рядов от врагов…».

Как видите, врагом Советской власти Бориса Корнилова первым назвал Союз писателей.

Подобным преследованиям и гонениям из номера в номер подвергались: Артем Веселый, Борис Пильняк, Иван Катаев, Всеволод Иванов, Сергей Сергеев-Ценский, Александр Безыменский, Борис Пастернак, Ольга Берггольц, Петр Перковский, Юрий Либединский, Николай Горелов, Владимир Киршон и многие другие. Всем им «шили» обвинения в принадлежности к агентуре Троцкого, Авербаха, международного империализма или сионизма, кулацкой сущности, классовой близорукости, проталкивании враждебных идеек, декадансе и идейном разложении, шпионаже в пользу самых разных государств и, конечно, в клевете на советскую действительность. И проходят чередой авторы этих политических доносов, одни – люди вроде бы известные, обласканные высочайшим расположением, славой, другие – вероятно, хотевшие попасть в эту когорту.

Я никого и ни в чем не обвиняю!

Давайте, наконец, все вместе поймем одну жестокую, но достоверную истину: все происшедшее с нами – это не только неизбывная боль, но и общая вина всей нации. Деформированное ложными постулатами общество оказалось заложником безжалостного механизма, изломавшего людей. В его шестеренках исковерканы, уничтожены жизни миллионов активных, смелых и самобытных наших граждан. Среди них (я подчеркиваю: среди них!) и двадцать с лишним тысяч чекистов. Для сравнительно небольшого их отряда это очень много.

И все это жертвы одной и той же системы, костоломной, вероломной и неотвратимой.

Почему-то нет абсолютной уверенности в том, что коварная наша история, двигающаяся, как всем известно по спирали, не совершит над нами злую шутку и не вернет вспять какой-нибудь рецидив той системы. И те, кто громче всех клянет сейчас те времена, не побежит ли он быстрее всех к маленькому пирогу царской милости в стремлении оторвать себе кусок побольше, да пожирнее… И не начнет строчить доносы на своих же товарищей.

Я, как человек много чего в жизни повидавший, могу сказать со знанием дела, что у меня лично полной такой уверенности нет.

Надо, дорогие собратья по перу, уважаемые соотечественники, наконец, разобраться в происшедшем и понять, что Океан вселенской истории так велик, а чёлн нашей с вами жизни так мал… И все мы плывем в нем. Мы все в одном утлом челночке, и мы в опасности. Наш курс в тумане, потому что не повеяли еще ветры, которые очистят горизонт. Берега, увы, пока не видно. Поэтому давайте не обижать, не обвинять друг друга, что кто-то гребет слабее. Давайте не ссориться, иначе мы не доплывем.