– Но зачем ты сюда приехала?

– А вот это вопрос номер два. О нем мы поговорим сразу же после нашего счастливого бракосочетания и моего трудоустройства.

Что мог возразить на все слова и действия Елизаветы Георгий? Ничего он не мог возразить. Он был в ловушке, из которой не было выхода. Тут одно из двух: либо – выполнять все то, что приказала Вероника… то есть теперь Елизавета, либо – воспротивиться и погибнуть. Умереть от пули Вилли или в камере НКВД – неважно. Смерть – она везде смерть. Конечно, теоретически рассуждая, был еще один выход – умереть героической смертью и тем самым искупить свою вину перед Родиной. Пойти в НКВД, признаться, сотрудники внутренних дел арестуют Елизавету, может быть, Вилли и еще кого-то, а затем облегченно вздохнуть и сказать: все, дескать, я искупил свою вину перед Родиной и готов умереть с чистой совестью! И пускай стреляют.

Но к такому подвигу Георгий был не готов. Он не хотел, чтобы в него стреляли – хоть Вилли, хоть НКВД. Он боялся умереть. Он хотел жить. Конечно, если он пойдет в НКВД и даст показания, то Елизавету и Вилли арестуют, но, может статься, его, Георгия, и не расстреляют, а отправят в тюрьму или лагеря на долгие годы. А что такое лагерь или тюрьма? Та же смерть, только растянутая во времени. В общем, не было у Георгия никакого другого выхода, кроме как только выполнить поручение Елизаветы – хотя он пока и не понимал, какой в этом смысл. Ну да она говорила, что скоро расскажет…

– Да ты не печалься, – усмехнулась Елизавета, явно догадавшись о его мыслях. – Лучше рассуди здраво. Война скоро закончится – и закончится нашей победой…

– Сомневаюсь, – хмыкнул Георгий.

– А ты не сомневайся – так оно и будет! И тогда Германия тебя отблагодарит как своего верного помощника. Мы, немцы, не забываем тех, кто нам верно служит.

– А ты немка? – Георгий взглянул на Елизавету с некоторым удивлением.

– А ты что же, только сейчас это понял?

– Но ты так хорошо говоришь по-русски…

– До войны я изучала ваш язык и вашу литературу. И конечно, вашу культуру. Оттого меня и взяли в разведку. Верней, я сама пошла.

– Зачем?

– Чтобы воевать с вами, – ответила женщина. – И победить вас.

– Что же такого плохого мы тебе сделали? – устало поинтересовался Георгий.

– Это вопрос мировоззрения, – сказала Елизавета. – В общем, долгий разговор… Давай-ка лучше спать.

– Да, конечно, – покорно сказал Георгий. – Но…

– Что такое?

– Мы что же, будем спать вместе? В одной постели?

– Ах вот ты о чем… А почему бы и нет? Как еще должны спать жених и невеста, которые завтра будут законными мужем и женой? К тому же у нас на этот счет имеется немалый опыт. Или ты забыл?

Лежа в кровати рядом с Елизаветой, Георгий долго не мог уснуть. Он смотрел в темноту, слушал ровное дыхание Елизаветы, и ему очень хотелось ее задушить. Руками ли, подушкой – без разницы. А там – будь что будет… Но он понимал, что этого не сделает. Он боялся. Он боялся Елизаветы – и живой, и мертвой. Мертвой еще больше, чем живой. Потому что если Елизавета умрет, то вслед за нею умрет и он. Так сказала Елизавета. Да Георгий и сам это понимал. Не такой человек эта Елизавета, или кем бы она на самом деле ни была, чтобы безоглядно рисковать своей жизнью. Прежде чем прийти к нему через столько-то времени и через тысячи километров, она, конечно, подстраховалась. Да она и сама сказала об этом Георгию. Или пуля от Вилли, сказала, или застенки НКВД. Так что пока Георгию никак нельзя покушаться на жизнь Елизаветы. Нужно быть благоразумным и осторожным или, по крайней мере, выглядеть таковым. А дальше – будет видно. Там поглядим.