Глава 4.

ЦИНКОВЫЙ ГРОБ

Дикий гортанный женский крик исполосовал сердца окружающих. Соседи сбежались на стон и причитания Лидии Игнатьевны. Она лежала на диване, кричала страшно, пронзительно. Иван Михайлович на коленях стоял у изголовья жены. Сын Игорь замер, не шелохнувшись, словно окаменелый. Лицо позеленело, губы сжались. Его импульсивно била глубинная дрожь, будто комната сдавила, сжала с обеих сторон, вот-вот могла расплющить. Вкопанными изваяниями вытянулись трое военных, майop, лейтенант и сержант. Видимо, они были из военкомата и воинской части, где служил Сергей Москаленко.

Иван Михайлович почувствовал, как у него, будто на войне, когда погибали товарищи, стала мерзнуть спина. Кто бросил ему под рубашку горсть жесткого, колючего снега? Кто принес очередную обезумевшую их весть?

Леденящее горе сковало Игоря так, что он не мог пошевелиться, оглушило его, будто громом, и от того он ничего не видел и не слышал. Померк свет и не было утра, не зеленели весенние побеги на акациях, лишь зыбкий туман застилал глаза. Коренастый, молодой, в цветной пижме мужчина плакал, а слезы едкие, как щелочь, застилали глаза и катились по щекам. Игорь вынул носовой платок из кармана брюк. Платок сразу намок, но он этого не заметил, провел платком по холодному лбу, как бы невольно стирая с него что-то…

Игорь смерил нехорошим, злым взглядом военных:

— Как же сы-ы-н Сереженька погиб? Кто посмел его тронуть?

— Вот письмо командира части подполковника Агафонова, адресованное Вам, — лейтенант протянул его Игорю.

Он взял в руки листки и невольно уронил их. Чудилось, что они долго-долго летели к полу.

Соседка Мария Ивановна Пройдисвет неуклюже, по-рачьи, ползком кинулась их поднимать.

— Почитай, соседка… Неправду написал афганский начальник… Врет, небось, нам. Не верю… — у Игоря расплывшиеся пятна кружились и кружились, вдруг подпрыгивали к потолку и исчезали… Пол уходил из-под ног.

Лидия Игнатьевна стихла, уткнувшись в мокрую подушку.

— Ваш сын Сергей Москаленко погиб смертью героя… — Молоденький лейтенант жалобно мялся с ноги на ногу.

— Я из Афганистана… Я знаю о последних часах жизни Сережи… — всех испугали не слова офицера — искреняя их печаль. — Значит, дело было так. Как-то на караванной тропе душманы устроили засаду, нападали на наши автоколонны, шедшие из Кабула с продовольствием для мирных жителей Кандагара. Другая банда мятежников бесчинствовали в селениях. Грабили и убивали всех, кто становился на сторону народной власти. Детям-школьникам отрубали руки. Одну из школ сожгли, никого не выпустив наружу. Вы это знаете по прошедшей войне…

Лейтенант как-то неестественно передернулся всем телом, запнулся, закашлялся. Он густо покраснел.