– Вот блин! Я опять их раздавила! – пробормотала я, рассматривая треснувшее стекло линзы. Это, можно сказать, была у нас общая традиция – Элизабет везде раскладывала свои очки, а я всегда их давила. «Если Элизабет спросит, зачем я прилетела на эту планету, я просто отдам ей эти сломанные очки», – иронизировала я, крутя очки в руках. К сожалению, времени для изучения вещей в комнате совсем не было, поэтому, побросав свою поклажу на кровать и положив очки на стол, я схватила блокнот Элизабет и отправилась к исследовательскому корпусу. А там Йен и еще двое парней Рея уже разгружали оборудование из вездехода.

– Йен, я пришла. Что мне делать? – спросила я, придерживая парням, несущим тяжеленный ящик, дверь. Йен, у которого из-за ящика была видна только белокурая макушка, задыхаясь, пропыхтел, чтобы я шла к Ронни и помогла ему проверить рабочее состояние имеющегося оборудования, и еще надо было изучить рабочие журналы.

Я проскользнула внутрь и пробралась через груду ящиков, наставленных у входа к Ронни, который сосредоточенно ковырялся внутри ИК-спектрометра.

– Ронни, дай мне задание, что делать!

– Там, – указал он пальцем, не поднимая головы, на высокую этажерку, стоящую вдоль короткой стены, – хранятся образцы, собранные предыдущей группой. Я посмотрел, за пару дней они набрали их достаточно много. Тебе надо рассортировать все, проверить по записям в рабочих журналах, какие работы были проведены с ними, а что еще планировалось сделать. Проанализируй полученные данные по образцам и составь по ним краткий отчёт. Так мы быстрее определим основные направления дальнейших исследований. И еще, надо уничтожить испорченные биоматериалы.

Итак, надев белый рабочий халат, я отправилась наводить порядок в царстве хаоса. День подходил к концу, но все трудились не покладая рук, налаживая оборудование и приводя в надлежащий вид лабораторию.

Я тоже углубилась в работу и выбрала уже целый ящик просроченных образцов. Свою работу я прекращала только пару раз для того, чтобы сбегать перекусить в столовую. К концу дня Ронни, жуя бутерброд, подошел ко мне.

– Джиллиан, как твой непосредственный руководитель, предлагаю тебе сделать вылазку к океану и взять образцы местных водорослей, воды и почвы.

– О, здорово! – воскликнула я. – А как же те огромные птицы у океана?

– Не переживай, я перед отлетом изучил отчет группы Элизабет, там сказано, что птицы имеют длинный клюв с зазубринами, которыми они вытаскивают водоросли. И ничего, кроме них, не едят, хотя меню у них странное, на мой взгляд. Гнездятся они в лесу, поэтому нападать на нас, защищая свое потомство, не будут.

– Когда отправляемся?

– Сможешь за полчаса собрать все необходимое для взятия образцов?

– Да, конечно! – обрадовалась я и бросилась к сумке, используемой для переноски образцов, по ходу соображая, что мне нужно взять.

Через полчаса я топталась снаружи с сумкой, полной пробирок, баночек и реактивов. Ронни вывернул из угла жилого комплекса с длинной металлической палкой в руке, к концу которой был приделан крюк.

– Предыдущая группа оставила эту работу на потом, так как у них не было подходящего оборудования. Мы же будем вытаскивать их со дна вот этой замечательной палкой-доставалкой – так более безопасно. Что-то мне не хочется пока лезть в воду, не зная броду, – объяснил он мне, указывая на свое первобытное приспособление, и мы пошли в сторону океана. Дорога оказалась довольно длинной – около километра по луговине, заросшей высокой, с человеческий рост травой. Потом началась широкая прибрежная полоса, на которой растительность постепенно сменялась песками и валунами. Песок, если верить исследованиям группы Элизабет, был по составу аналогичен нашему земному прибрежному желтому песку. Через полчаса мы приблизились к краю валунов и с трудом нашли нормальный спуск к кромке воды. Волны были не очень большими, и в воде были еле заметны очертания прозрачных водорослей, тянущихся откуда-то с глубины и напоминающих лапшу. Наши земные водоросли имеют определенную окраску: зеленую, бурую, красную, в то время как местные подводные растения практически невозможно было разглядеть в воде. Размышляя над этой загадкой, я увидела, как одна из больших птиц, кишащих над всей видимой областью океана и напоминающих чем-то птеродактилей, спикировала вниз и зачерпнула своим огромным с зазубринами клювом кучу водорослей. «Вот еще загадка, – размышляла я про себя, – птицы, питающиеся водорослями, почему не насекомыми, как у нас на Земле?»

– Пойдем к тем большим скалам! – указал он рукой вправо. – Попытаемся взять живой образец водоросли. Пройдя около двадцати метров по скалистому берегу, мы расположились за большим валуном, закрывающим нас от брызг. Я начала доставать контейнеры для образцов.

– Ронни, я возьму сначала пробы воды! – громко сообщила я о своих намерениях, пытаясь перекричать шум океана.

– Хорошо, – согласился он, – а я попытаюсь достать образцы цельной водоросли.

Мы дружно принялись за работу. Я наполнила несколько пробирок водой и завернула их пробками. А Ронни, стоя на большом камне, ловко ворошил палкой по дну, пытаясь соскоблить с подводных камней цельный образец. В конце концов, через полчаса ему это удалось, и он вытащил пучок водорослей около четырех метров в длину. Мы аккуратно поместили его в большой контейнер и залили океанской водой. Когда мы закончили паковать образцы в сумку, солнце уже зашло за горизонт, а со стороны леса взошли две огромных луны. Практически все большие птицы уже улетели в сторону леса. Вдали над морем виднелось только около десятка темных силуэтов их собратьев, спешивших в сторону берега.

– Пора возвращаться! – заторопился Ронни, и мы стали пробираться по валунам вдоль берега. Я шла, смотря на океан, и прибрежный ветерок ласково обдувал лицо. Вдруг я стала замечать, что вода, насколько хватало глаз, стала наполняться желтоватым свечением. Чем темнее становилось, тем сильнее разгорался огонь в океане.