Павел сгорбился в кресле, став похожим на какого-то огромного кузнечика или богомола – жалкая, уродливая фигура. Куракину стало искренне жаль своего друга.
– Однако же ты, мой друг, как я замечаю, все же не теряешь присутствия духа, – заметил он. – И это правильно! Ты много строишь, занимаешься своими войсками, что расквартированы здесь, в Гатчине…
Впервые за время беседы на некрасивом лице наследника промелькнула слабая улыбка.
– Да, мои войска… – произнес он. – Мои «потешные полки», как их называет моя мать. Мои солдаты, на которых я трачу большую часть своих денег! Только они служат мне надеждой и утешением. Утешением среди тысячи бед и миллиона подлостей! Ты еще не знаешь главную подлость, которую готовит мне моя мать. Знаешь, что она задумала? Она решила передать права наследования моему сыну Александру!
– Но ведь он еще очень мал! – возразил Куракин. – Разве это возможно?
– Моя мать твердо поверила, что для нее нет ничего невозможного. Мне передали содержание письма, которое она отправила своему «душевному другу», немецкому мыслителю Гримму. Она пишет, что ждет только, когда Александр достигнет совершеннолетия. Тогда быстро сыщет ему невесту, а после свадьбы выпустит манифест, которым передаст ему трон после своей смерти – ему, минуя меня! Эта хранительница семейных уз ссорит отца с сыном, восстанавливает моего сына против меня. На что же я могу надеяться в таком случае? Только на Промысел Божий, на свою честь и на своих солдат! Ты видел некоторые учения моих полков. Скажи по чести: как они тебе показались?
– Скажу честно, мой друг, я был удивлен, – ответил Куракин. – Я ожидал увидеть нечто вроде караульной роты – солдат, которые отменно держат фрунт, выполняют перестроения, тянут ногу на плацу – и ничего более. А вместо того увидел роты и батальоны, которые быстро передвигаются по полю боя, легко совершают перестроения, метко стреляют и ходят в штыковые атаки.
– Правильно! Все правильно ты отметил! – воскликнул Павел. Он вскочил и приобнял своего друга, а затем вновь принялся ходить по комнате, говоря при этом: – Если я чем и горжусь, так это своей армией. Создав и обучив эти полки, я показал, что могу достичь успехов на поприще государственного управления. И эти части – лишь слабый отблеск того, что я достигну, когда стану государем. Я полностью перестрою управление армией, подчинив все ее устройство одному – решению боевых задач. Я хорошо усвоил уроки, которые дали всем полководцам наш Суворов и французский маршал Тюренн. Да, я надеюсь своей армией, живу ею! Она мне поможет! В крайнем случае, если подлость восторжествует, я построю свои полки и пойду с ними в последний бой. Пусть я буду обречен на поражение, но не сдамся!
– Надеюсь, до этого не дойдет, – заметил Куракин.
– Да, не сдамся! – повторил Павел. – Я верю – на моей стороне Промысел Божий, и я все же стану государем. Тогда я многое изменю. О, многое, что сейчас делает моя мать, будет уничтожено, и, напротив, много будет создано нового. Я дам права крестьянскому сословию, при продаже крестьян запрещу разлучать семьи и продавать мужей отдельно от жен, что сейчас происходит повсеместно – варварский обычай! И во внешних делах тоже многое будет перестроено. Так, я совершенно отдалю от себя англичан, этих подлых купцов, которые купили мою мать. Сейчас они осмеливаются тянуть свои руки к Мальте, этому оплоту рыцарства. Я защищу Мальтийский орден, я стану его покровителем! Сейчас только мальтийцы сохраняют в Европе рыцарский дух. Они да еще, пожалуй, французские короли. Вот у кого надобно учиться…
Глава 7
Приняв решение, Потемкин всегда начинал действовать быстро и решительно – такова была его особенность, благодаря этому он снискал славу как талантливый администратор, способный выполнить любое поручение. Вот и теперь, приняв решение о том, что дальнейший путь Екатерина должна совершить по реке, светлейший князь начал незамедлительно готовиться к такому путешествию. Были посланы распоряжения командирам артиллерийских частей, стоявших вблизи Днепра, чтобы они вместе с саперами произвели необходимые расчеты и путем взрывов расчистили русло реки, избавив ее от порогов. Уже спустя неделю загремели взрывы – саперы подрывали скалы, углубляли русло.
Одновременно вдоль всей реки, в заранее выбранных местах, строились путевые дворцы, в которых Екатерина и ее свита должны были останавливаться по пути следования. Дворцы отделывались со всей возможной пышностью, снабжались мебелью, коврами, в них завозились продукты. На реке спешно приводились в порядок пристани. А вблизи Киева были сооружены верфи, на которых строились суда «екатерининской флотилии». Было решено соорудить 50 больших галер, каждая из которых могла принять на борт до 80 человек, и ряд малых судов. Самая большая галера получила название «Десна», она предназначалась для самой императрицы. В ее отделке щедро использовались золото, платина и слоновая кость. Все галеры были отделаны в римском стиле и были украшены копиями античных статуй.
Большое внимание Потемкин уделил и украшению уже существовавших поселков. Всем владельцам домов в городах и селах было предписано покрасить фасады своих владений. В деревнях, где крестьяне вообще не знали, что такое краска, и не умели ею пользоваться, эту работу за них выполняли солдаты. Они же высаживали повсюду деревья и кустарники, ставили вдоль дорог бочки со смолой. Вообще, армия была широко использована в подготовительных работах.
Разумеется, все эти работы начались лишь после того, как Потемкин убедил Екатерину в выгодах дальнейшего путешествия по воде. Это значительно меняло план поездки и удлиняло ее – ведь надо было ждать, пока Днепр вскроется. Однако это неудобство с лихвой исчерпывалось положительными моментами нового способа передвижения, и императрица это оценила. Она решила, что за эти два – два с половиной месяца она лучше изучит положение в Малороссии, проведет нужные переговоры с иностранцами, входившими в ее свиту. Также Потемкин обещал государыне ежедневные увеселения и балы.
Сам князь в подготовительных работах на Днепре участия не принимал. Он выполнял другие поручения императрицы: ездил в Варшаву, где вел переговоры со ставленником Екатерины, польским королем Станиславом-Августом, переписывался с русским послом в Константинополе Яковом Булгаковым, обсуждал с ним угрожающее поведение султана; оба пришли к заключению, что в воздухе пахнет новой войной. Успевал князь и встречаться в Киеве с послами и другими деятелями, принимавшими участие в путешествии. Энергия этого человека была поистине неуемной. Правда, иногда периоды активной деятельности сменялись у него глубокой депрессией, в это время князь целыми днями валялся на оттоманке в халате и шлепанцах и грыз ногти. Но затем хандра проходила, и он снова становился живым и деятельным.
Трое оперативников за эти дни имели возможность тесно общаться с первым помощником Екатерины, с нею самой, с другими руководителями империи. Общаться, наблюдать, анализировать. Но прежде чем делать окончательные выводы, которые потом можно будет представить руководству, они решили переговорить с всесильным князем, выяснить его позицию по самым главным вопросам. «Инженер Френдли» попросил князя о встрече для себя и своих друзей, и в начале марта такая встреча состоялась.
Беседу начал «сенатор Корнер», как старший среди гостей:
– Ваше сиятельство, мы уже некоторое время находимся вблизи императрицы Екатерины и вас, имеем возможность наблюдать вашу деятельность. Видим ее результаты – эти результаты поистине впечатляют. Нам хотелось бы знать: что вы считаете главным побудительным мотивом для развития государств? Благодаря чему делаются всяческие успехи? И почему таких успехов достигла Россия под управлением императрицы Екатерины Алексеевны?
Потемкин вопросу не удивился и долго раздумывать не стал. Твердо глядя на гостей, он ответил: