Но Колобов сумел смягчить по дороге сердце парня.

— Ну ведь всего полчасика потеряем! — твердил он Кравцову по дороге в Ростов. — На базарчик, и, пожалуйста, — в твое окружное. Так ведь каких птиц засечешь! Я ведь кое-что смекнул, когда они мне коней тех сплавляли. Гляди, там еще и премия тебе выйдет...

«Премия!» — зло думал теперь Сергей. Пожалуй, час они вот так толкутся. Он начинал подумывать, а не дурачит ли его этот тип, как вдруг раздался его бодрый голос:

— Ну вот, а ты сомневался!

У южного края базара толпа значительно поредела. Здесь проходила дорога. Позванивая бубенцами, спешили по ней сани, розвальни, дроги. За дорогой тоже кучковался народ — там переступали звонкими копытами кони, дымился над их мордами теплый парок. В конном ряду шла бойкая торговля.

Колобов перешел дорогу и направлялся в самую гущу торгующих. Кравцов рванулся было за ним, но справа раздался конский храп, окрик «Тпр-р-у-у!», и конская грудь сбила Сергея с ног.

— Ну, раззява!.. — чертыхался мужик.

Но Кравцов, не слыша ругани, вскочил на ноги и бросился вслед за своим подопечным.

— Стой ты, стой! — кричал он, беспокойно оглядываясь вокруг. Но нигде не было видно знакомой рослой фигуры. — Стой, Колобов! — взволнованно и испуганно бросал наугад, прорываясь сквозь толпу, Кравцов. На него смотрели удивленно, некоторые с откровенной издевкой.

Он еще с час лихорадочно мотался по базару, пока окончательно не выбился из сил. Затем присел на груду каких-то ящиков, пустыми глазами глядя перед собой. «Ушел... Ушел!» — стучало в голове. Как теперь он явится в управление, что скажет, как объяснит случившееся?

Тем временем по окраине города бойко катили груженые розвальни, покрытые широким полотном брезента. На одном из поворотов задняя часть брезентового полога приподнялась. Из-под него осторожно выглянул человек, осмотрелся, затем вылез и быстро спрыгнул на снег. Возница, услышавший сзади какой-то шум, обернулся, но увидел только, как в сторону от саней бежал по улице рослый мужчина. Он быстро остановил розвальни, обеспокоенно осмотрел груз. Нет, под брезентом все цело, ничего украдено не было. Пожал мужичок удивленно плечами да и поехал дальше.

Глухими улочками-переулками спешил к железнодорожному вокзалу Константин Колобов. Только теперь, когда опасность миновала, понял он, как была она велика. Хорошо, что попался ему этот мальчишка Кравцов. Тоже милиционер! А другого ни в жизнь бы ему не уговорить. Но ничего, теперь он будет осторожней!

На вокзале Колобов, стараясь не очень мелькать на публике, сел наконец в вагон поезда. Нет, не в приазовский свой хутор направился он: там сейчас опасно. Поезд увозил его на восток, к станице Великокняжеской, где у своих надежных дружков думал пересидеть он тревожную для него пору.

Село Красное раскинулось по склонам двух невысоких холмов. По окраине его пролегла железная дорога. Маленькое красного кирпича здание — станция Степная. Сюда ранним зимним вечером и прибыл Рыженко — сотрудник Донского областного уголовного розыска.

Сумерки в это время года наступают здесь быстро. И пока направлялся он от станционных построек к центру села, улицы уже погрузились в серую морозную мглу. Редкие огоньки светились в оконцах хатенок. И лишь в клубе ярко горели проемы окон. Оттуда доносились голоса, смех, песни. В Красном готовились к празднику.

Мороз начинал прихватывать лицо, ноги, и Павел с удовольствием думал о том, как войдет он наконец в тепло клубной комнаты, присядет погреться возле печки, посмотрит концерт...

Молодежь охотно собиралась на клубный огонек. Рыженко уже хотел войти внутрь, как вдруг его окликнули:

— Павлик!

Он оглянулся. В стороне от входа в группе подруг стояла девушка. Лица сразу не разглядеть, но голос... Голос показался Павлу очень знакомым. Он подошел. Из-под припорошенного легким снежком пухового платка на него глянули серые глаза, огромные и немного то ли напуганные, то ли растерянные.

Павел чувствовал, что растерян не меньше. — Женя?.. — неуверенно сказал он наконец. — Женя... Колобова... Ну конечно же!