– Мои недруги.

– А они у вас есть?

– На днях посреди ночи меня едва не прирезали в квартире!

Чекисты переглянулись.

– Из-за чего? – cпросил Николаев.

– Возможно, месть за то, что я отправил на тот свет Меченого.

– По-вашему, хищение совершили монастырские бандиты?

– Почему бы им не сделать этого?

– Хм-м… Музейный работник Иванов утверждает, что вы были в районе городского постоялого двора, когда к нему подъехал обоз с ценностями.

Вот, я сглупил! Зачем, ну, зачем обмолвился при музейщике, что видел обоз, когда ходил к Кузовлеву?! Бестолочь!.. А дворянина приплетать к этому нельзя! Затаскают чекисты старого сыщика, жизни невзвидет!

– Да, я был в том районе, – признал я. – Но к обозу не подходил.

– Что привело вас туда? – cпросил Яркин, закурив папиросу и разгоняя дым рукой.

– Ходил по наказу товарища Светловского к плотнику Кривенькову… Товарищ Яркин, знают ли о моем аресте в Угро?

– Знают. Только что звонил Светловский.

– Надеюсь, этот кошмар для меня скоро кончится.

Яркин выпустил клуб дыма, пожав плечами. Николаев продолжал задавать вопросы и писать на листке. Я взял в руки картину в золоченой раме. На ней в красочной манере на фоне осеннего леса был изображен охотник с легавой собакой. В левом ее углу я разобрал надпись: «Н. Сверчков». Не раз в своем прошлом – пардон, будущем! – любовался картинами этого замечательного русского художника-анималиста, талантливого мастера жанровых сцен. Лошади и собаки у него получались как живые, охотничьи зарисовки неизменно радовали глаз. Но в коллекции Заградского были картины гораздо ценнее, скажем, кисти какого-нибудь «малого» голландца, вроде Питера де Хоха, или нашего Тропинина. И нимфа из слоновой кости не шла ни в какое сравнение с золотыми статуэтками! Мои недруги, решив сдать меня чекистам, явно пожадничали.

Внезапно дверь отворилась, и в кабинет вошел Светловский, а за ним – кто бы мог подумать? – Лидия! Она, улыбнувшись мне, осталась стоять у притолоки, мой же непосредственный начальник, пожав руки чекистам, хлопнул меня по плечу.

– Не переживай, Данила, все образуется! Бывают всякие недоразумения, не без этого. Да, Яков Федорыч?

Яркин неопределенно повел бровями. Светловский продолжал:

– Хотел бы конкретно знать, в чем обвиняется мой сотрудник, расследующий хищение художественных ценностей из имения Заградского?