— Что значит «оставляем»? — воинственно прорычал на парня командир. — Ты что, устава не знаешь? Этот осел должен быть на ипподроме, или нет?

— Нет, — упавшим голосом, как эхо, повторил долговязый.

— Значит кто этот осел? Правильно! Нарушитель! А мы что с нарушителями делаем?

— О-безоруживаем, — робко предположил парень. — И вяжем.

— Исполнять! — крикнул командир.

Долговязый в поисках подсказки оглянулся на более опытных товарищей.

— В смысле — обезоружить? Зубы ему выбить, что ли? — озадаченно заморгал он.

— Охренели?! — взбеленился я, выплевывая вместе со словами комки грязи. — Не дам осла увечить!

Как будто я мог как-то повлиять на их действия, со связанными-то руками и без меча.

Но один из стражников, крепкий мужик лет пятидесяти с бритым черепом, с сочувствием посмотрел на меня и сунул долговязому в руки веревку.

— Да пасть просто ему подвяжи, чтобы не кусался, — негромко сказал он. — Идем, я подержу.

Так нас и выдворили с ипподрома. Прямо через защитные начертания.

Зря я пытался предложить командиру снять их, чтобы не поджаривать окорока. Какое там! Видимо, в уставе этого тоже не было прописано. Так что нас протащили прямо через клейма, дымя кожаными штанами и весело матерясь. Под бурные аплодисменты зрителей.

К счастью, идти далеко не пришлось. Покинув ипподром, мы очутились на большой многолюдной площади, где возвышались три высоких храма с колоннами и статуями богов. И прямо за самым большим храмом виднелась надвратная крепостная башня — тоже празднично-белая, но лаконичная и строгая. Вправо и влево от нее тянулась зубчатая стена. Туда-то нас и потащили.

Случайные прохожие в ярких шелковых одеждах при виде выпачканных неизвестно в чем и повязанных преступников многозначительно морщили носы и прикладывали к лицу надушенные платки. На некоторых из них, как и рассказывал Лёха, действительно были надеты маски. Причем не какие-то скромные и неприметные, как у скрывающегося мистера Икс. А громоздкие, китчевые, со звериными рожами или с разукрашенными в пестрые цвета клювами чумного доктора. Эти люди тоже отходили в стороны и с любопытством оглядывались, громко переговариваясь между собой и без стеснения тыкая пальцами, как дурно воспитанные дети.

Когда мы приблизились к крепости, привратники с усилием раздвинули перед нами тяжелые створки высоких ворот, и мы оказались в небольшом внутреннем дворике.

— А теперь извольте объяснить, каким образом и с какой целью вы проникли на ипподром и нарушили порядок проведения скачек? — снова крикнул командир, как будто стоял не в двух шагах, а за версту от нас.

— Хороший вопрос, — отозвался я. — Только не к нам, а королевскому портальному в Плескавице.

— Кому?! Может, еще самому королю вопрос задашь, а? — раздраженно протянул командир и сделал нетерпеливый жест рукой, после которого нас с Киром опять повалили на землю — на этот раз сухую и жесткую. Тяжелыми сапогами каждому из нас от души наподдали под бока, а потом снова поставили на ноги.

— Отвечать немедленно и по форме! — рявкнул мне в лицо командир, раскрасневшись от праведного гнева. — Кто вы такие? Как попали на ипподром? Вас было только двое?..