Я рассмеялся.
— Нет, вы не поняли. Это не соратник-осел. Хотя в данном конкретном случае вы, может быть, в чем-то и правы. Но я имел в виду, что соратник вместе с моим ослом. Вдвоем. В тюремной камере.
Повисла пауза.
Комендант непонимающе моргнул. Потом еще раз.
— В смысле… Прямо вместе? В камере?..
— Да, прямо вместе.
Ольшанский тихо выругался.
— Совсем с ума сошли мои идиоты. Я распоряжусь, чтобы их отпустили и… по всей видимости, тоже привели в порядок.
Так благодаря подарку Альбы меньше чем через час я, Кир и присмиревший Буцефал покинули гостеприимную крепость, которая, как оказалось, носила название «храмовой».
Кир ворчал и чертыхался. Бубнил себе под нос, что только вчера он было решил, что я — нормальный мужик и со мной можно иметь дело. Однако же он ошибся, и я как был черезжопником, так им и остался.
Я не обращал на это внимания. Сверху меня пригревало солнце, изнутри — еретическое тепло северной рябиновки, которой меня щедро угостил Ольшанский. Так что я молча тащил за повод Буцефала и внимательно глазел по сторонам, пытаясь соотнести расположение улиц с той схемой, что мне показал комендант в своем кабинете.
А искал я площадь Великого Диониса, но пока что у меня как-то не складывалось: обилие мелких магазинчиков и торговых шатров, разбитых прямо посреди булыжной мостовой, скрадывало изначальный рисунок улиц, превращая перекрестки в площади и перегораживая переулки.
— Эй, и долго мы будем так идти? — не выдержал Кир.
— Сейчас впереди должна быть часовня всех святых, — пробормотал я, озираясь по сторонам.
— Ну и где она, по-твоему?
— Видимо, впереди, — развел я руками.
— Отцу надо было тебя Ваней назвать, — пробурчал Кир. — А матери выйти замуж за парня по фамилии «Сусанин»!
И, остановившись возле очередного шатра, без труда нашел глазами торговца среди снующего туда-сюда потока людей — он был в ярком расписном халате с цветочной гирляндой на шее. И обратился к нему:
— Любезный, а ты не подскажешь, как пройти к площади Великого Диониса?
Торговец расплылся в счастливой улыбке и поспешил к нам.