Ответ на такой сложный технический вопрос был его помощниками успешно найден, и князь собирался переходить к организационным вопросам реализации проекта построения передвижной русской деревянной крепости.
Однако воеводу опять остановил дотошный Лука Коренной:
– Постой, наместник. На рисунке в немецкой книге гуляй-город состоит из двух рядов телег с навешанными поверх них защитными щитами. Это же не случайно нарисовано?
Хворостинин принялся в очередной раз рассматривать рисунки в книге. Действительно, на одном, самом подробном рисунке боевые телеги были выстроены двумя концентрическими кругами. Степан прочитал пояснения к этому рисунку и сказал, что такое построение производится в том случае, когда опасаются, что первое кольцо обороны будет прорвано сильными отрядами противника. Татарские войска, несомненно, были сильным противником.
– Хорошо, – не стал спорить с дотошным плотником воевода. – Будем делать в два раза больше – двести щитов.
Лука мог бы гордиться тем, что своей дотошностью спас жизнь многих тысяч русских воинов, которые, помимо полка Хворостинина, вскоре смогли укрыться за развернутыми в один ряд телегами с навесными щитами, построенного им, и другими плотниками гуляй-города. Сделал это Лука потому, что просто старался хорошо выполнить работу, которую от него ждали Хворостинин, Афанасьич, Гордей, товарищи по плотницкой артели, та же малолетняя дочка кузнеца – Настя.
– В какой срок, воевода, надо построить гуляй-город? – снова взял деловой разговор в свои руки Никита Рябой.
– Татары обычно появляются, когда в степи трава зазеленеет, то есть в начале мая, – ответил ему воевода. – Что вам для работы от меня надо?
– Дубы разрешить валить в казенном лесу, а то заготовленных нами брусов и досок будет недостаточно для двух сотен щитов, – стал перечислять Афанасьич. – Цепи, чтобы щиты между собой скреплять. Гордею железа надо, чтобы он нам разных крепежных деталей изготовить мог. Телег две сотни, чтоб было к чему щиты крепить.
А что с оплатой работы, воевода? А то нам чем-то детей кормить надо, да недоимки платить.
– Я вам спишу все недоимки, да еще заплачу по двугривенному за каждый щит, – ответил, подготовившийся к этому разговору Хворостинин. – Вот, уже привез задаток.
Хворостинин кивнул Степану и тот положил на стол увесистый мешок с серебром, которое наменял ему Йосиф.
Плотники довольно загудели, поскольку это был хороший заработок. Правда, работа тоже предстояла не простая, да и спешная.
После решения вопроса с оплатой, плотники стали обсуждать с Гордеем, что и как он для них выкует. Деловые разговоры затянулись до позднего вечера.
По окончанию переговоров Гордей достал из подпола деревянную ендову с хмельным медом. Ее содержимого как раз хватило, чтобы налить по большой деревянной кружке каждому взрослому мужчине.
Слово взял Афанасьич. Старшой артели плотников почувствовал, что Дмитрий Иванович печется душой о том, как уберечь русский народ от врагов, что он свой, пусть, и облечен большой властью. Такую сложную мысль выразить словами он не мог и поэтому сказал по-простому:
– Ты, Дмитрий Иванович, веди нас, куда надо и в мирной жизни, и в бою. А мы не подведем, поскольку ты страх Божий в душе имеешь, а потому наш – русский. Дай Бог тебе здоровья!
Плотники выпили за здоровье наместника, а потом затянули грустную застольную песню про судьбу добра молодца:
После этой песни запели еще одну. Она была про несчастную любовь и разбередила всем душу.
Артельщики были непрочь выпить еще по одной кружке, но Гордей хмельного меда больше не наливал. Тогда плотники засобирались домой.