Из машины выбрался верзила в чёрном камуфляже. В руках здоровяк держал многозарядный дробовик, который, впрочем, уверенности ему не прибавлял. Парню было не по себе и это хорошо читалось на его кислой физиономии. За ним выскочил Никифор Рубцов и ещё двое громил, обеспечивающих ему прикрытие с тыла. Водитель остался на месте и держал машину под парами.
И без подсказок было понятно, что эта развесёлая компания припёрлась в чистилище только потому что имелся весомый повод. Трусливо озираясь, они подошли к Максу и Вэлу.
- Где эта скотина!? - сразу же бросился с места в карьер Никифор.
- Не хочешь для начала узнать, что стало с парнями? - в ответ поинтересовался Макс.
- Я спросил, где мой мутант, - грубо выпалил Рубцов. - Мои заказчики уже телефон оборвали...
- Ах, вот оно что!? - хмыкнул Макс. - Ну-ну! Твоя дохлятина в тех зарослях. Метрах в десяти от площадки.
Никифор хмуро кивнул, и трое прихвостней прытко припустили к колючим зарослям. Один из них на ходу стянул с плеч огроменный баул и начал распаковывать брезентовый мешок для переноски трупов.
- Не хочешь помочь моим парням!? - спросил Рубцов. - Тебе не привыкать, а вчетвером сподручнее!
- Желания такого не испытываю, - огрызнулся Воробьёв. - Свою часть договора я исполнил. Теперь очередь за тобой.
Глава 13
Эпизод второй
«Мёртвый угол»
Из записок Макса Воробьёва
Инцидент с Антропоморфом стал своеобразным водоразделом, который рассёк жизнь на две части. И если в первой я ещё мог вернуться к прежнему восприятию действительности, то во второй это стало уже невозможно. Долгое телепатическое воздействие бесповоротно перестроило мой мозг, или как шутят ветераны Зоны «на сто процентов свинтило настройку». Только вот мне как-то не до смеха. Посторонние голоса в голове, возникающие в самый неподходящий момент, действуют на нервы, а порою, как бы банально это не звучало, мешают выживать, особенно когда речь идёт о скорости принятия решений. Плохая реклама моей персоне, разумеется, ни к чему. Кое-кто может решить, что у «Журналиста» просто поехала крыша.
Я зарёкся вести дела с таксидермистами. Любое упоминание о них вызывает стойкое чувство раздражения. Хотя было бы неправильно ставить всех на одну линейку, наверняка среди парней встречаются и вполне адекватные люди, и всё-таки даже упоминание о чучельниках приводит меня в состояние плохо контролируемой злости. И не столько из-за личности Никифора, который замарал в моих глазах свою профессию, сколько от воспоминаний о несчастных, что так и остались висеть на крюках в кладовках безжалостных упырей.
Не могу отделаться от ощущения, что тогда, рядом с проходом в подземку я совершил гнусную подлость.
Боря Ниппель надеялся на нашу помощь.., на мою помощь, а я просто испугался и бросился догонять своих. Я оправдываю себя тем, что в одиночку ничего бы не сделал, что просто сгинул бы в темноте туннеля и стал бы пищей для голодных выродков, но эти оправдания играют скверную роль. Злость становится сильнее и затмевает разум.