Глава 4

1

Сухие пайки мгновенно перекочевали в закрома Захара. Возможно Стремач уже пожалел, что так продешевил и не потребовал больше, но, как говорится — договор дороже денег. Он кивнул на выход и поплёлся первым, сгорбившись как стервятник, у которого отобрали жирный кусок. Когда они поднялись наверх, старик вынул из кармана связку ключей и отстегнул от неё один.

- Двое суток, - предупредил он. - А если и дальше намерен снимать комнату придётся заплатить ещё.

- Хорошо! - забирая ключ, сказал Макс. - Я не собираюсь задерживаться в этих местах надолго. Так что ограничусь двумя днями.

Каморка находилась на первом этаже в дальнем конце коридора. Здесь пахло мышами, затхлостью и нечистотами, но всё-таки эта непритязательная жилплощадь обеспечивала крышу над головой. А в этих краях любой навес с щербатыми стенами лучшая альтернатива палатке или спальному мешку под кустом. Не ночевать же под открытым небом, ей богу?

Навесной замок поддался с трудом. Очевидно у Стремача были и запасные ключи, что не могло не вызвать опасений. Поэтому Макс решил надолго не оставлять своё имущество без присмотра. Кто знает чем ещё промышляло это «замечательное» семейство. От таких парней и взлома с ограблением можно ожидать.

Солдатская койка. Заколоченное фанерой окно. Шкафчик засиженный мухами и облюбованный здоровущими тараканами. Вот пожалуй и вся обстановка. Макс швырнул брезентовый мешок на кровать, плюхнулся на неё сам. Растянулся во всю длину и с брезгливостью отметил, что от подушки несёт мочой.

«Ладно-ладно! Прикрою какой-нибудь тряпицей, вот и будет наволочка».

Подумалось о превратностях судьбы. Он снова был там, откуда некоторое время назад так страстно желал убраться. Непроизвольно потянулся к шраму на шее, дотронулся пальцами до рубца и сморщился от фантомной боли. В тот день, когда его притащили в госпиталь, местный доктор констатировал неприятный диагноз — «не жилец». Макс хорошо запомнил как он произнёс эти слова сухим равнодушным тоном, словно речь шла о скисшем молоке или протухшей курятине. А потом до слуха донёсся голос Пахи Сержанта, который в свойственной ему манере дал понять, что с поставленным диагнозом он категорически не согласен. Разговор перешёл в более конструктивную форму с оттенком финансовой заинтересованности. Какие деньги посулил Паха осталось за кадром. Должно быть из-за большой кровопотери, Воробьёв быстро вырубился и очнулся лишь на следующий день. Чувствовал он себя отвратительно, но на этот раз доктор проявил к нему прямо-таки отеческую заботу. Три раз в день он заявлялся к нему в палату, интересовался самочувствием, снимал повязку и аккуратно мазал вокруг раны каким-то зловонным снадобьем.

«Воняло оно, примерно, как эта подушка», - Воробьёв улыбнулся и закрыл глаза.

Это снадобье быстро поставило его на ноги. Оно буквально вливало в него жизненные силы возвращая энергию и оптимистический взгляд на жизнь. Через неделю Макс уже смог передвигаться на своих двоих. С Пахой он больше не виделся. Парень куда-то пропал, оставив по себе только добрую память да зудящее чувство неудовлетворённости, ведь Макс так и сумел поблагодарить его за участие. Доктор, не потребовав и копейки, помог переправится через «Периметр» на «большую землю». Перелёт до родного города Воробьёв уже не выдержал и случился рецидив. Открылась рана, начались крайне тревожные воспалительные процессы, которые вернули Макса в больницу.

«И всё же та вонючая субстанция, которой мазал доктор, спасла мне жизнь, - подумал Воробьёв. - Жаль, что так и не удалось узнать её состав. Кто знает, быть может в руках того лекаря ключ к человеческому бессмертию».

2

Проснулся рано. Но подниматься немедленно Макс не собирался и некоторое время в полудрёме валялся на постели. В голове сонно ворочались мысли, которые впервые за долгое время не вызывали никаких эмоций. В эту ночь он спал спокойно. Если что-то и снилось, то не навязчивое и сюжетно-нейтральное. Он заметил и ещё одну приятную странность — отсутствие какой-либо боли, а ведь не прошло и суток с тех пор как его отдубасили мародёры. На удивление спокойно вела себя рана от укуса «скреллинга», исчезла ломота в суставах. Он не испытывал слабости, которая каждодневно посещала его на «большой земле». Пропали тревоги и нервное напряжение. Вопреки всему, Макс испытывал какой-то невероятный душевный прилив сил. О своём смертельном недуге он старался не думать. Болезнь осталась где-то там, за «периметром», за глубокими разломами взрыхлёнными «Зоной».

Он жадно потянул носом и по-солдатски резво вскочил на ноги.