— Ого, красиво, — произнес близнец. — Это носят паписты, изрыгая свою мерзость?

— Отдай, — потребовал Алан Раст, приподнимая меч.

— Угрожаешь? — спросил близнец с обнажённым клинком.

— Да, — ответил Раст.

— Может, арестовать его? — сказал близнец и направил клинок на Алана.

И это была ошибка.

Ошибка, потому что каждый актёр начинает с того, что учится обращаться с мечом. Публика любит сражения. На улицах достаточно боёв, бог свидетель, но те бои почти всегда проходят между разъярёнными болванами, которые рубят и кромсают несколько секунд, пока один не валится на спину с пробитой башкой или вспоротым брюхом. Невзыскательные зрители восхищаются человеком, способным умело сражаться, и самые громкие овации случались, когда Ричард Бёрбедж и Генри Конделл скрещивали клинки.

У публики захватывает дух от их изящества, от скорости клинков, и хотя все знают, что бой идет понарошку, но знают также, что мастерство бойцов настоящее. Мой брат настаивал на занятиях фехтованием, и я их посещал, ведь если я хочу играть мужчин, то придётся сражаться. Алан Раст давно научился этому искусству, он служил с людьми лорда Пемброка, а теперь научился изображать бой, умея драться по-настоящему, и близнецам предстояло получить урок.

Когда второй близнец вытащил клинок из ножен, Алан Раст уже разоружил первого — изящно обвел мечом вокруг первого неуклюжего выпада и вывернул его, выбив у противника оружие. Он отдернул меч, парировал второй укол близнеца и пырнул его в живот, так что тот отскочил, а затем снова рубанул слева, и острие меча оказалось у физиономии первого близнеца.

— Брось стихарь, говнюк, — крикнул Раст одному близнецу, одновременно наступая на второго. Таким голосом он мог бы играть короля-тирана; голос как будто шёл из недр земли, — или хочешь, чтобы твой брат лишился глаза?

— Арестуйте его! — обратился один из близнецов к персивантам. Его голос звучал на слишком высоких нотах, слишком отчаянно.

В это время из артистической комнаты вышел последний персивант с пачкой бумаг в руках. Это были наши пьесы, запертые в большом сундуке на верхнем этаже.

— Вот то, что мы хотели, — крикнул он своим спутникам и нахмурился, заметив незавидное положение близнецов. — Что... — начал он.

— Ничего подобного, — прервал его мой брат. Он выглядел более сердитым, чем обычно, но голос оставался спокойным.

Секунду или две никто не двигался. Затем Ричард Бёрбедж и Генри Конделл вытащили мечи, клинки лязгнули о ножны. 

— Ни пьес, — сказал Бёрбедж.

— Ни чего-либо другого, — продолжил Раст, подергивая острием меча в дюйме от глаза близнеца.

— Мы здесь по королевскому делу... — начал персивант с нашими пьесами в руках, но его опять прервал мой брат.

— Возникло недоразумение, — произнес он спокойно и уверенно. — Если вы здесь по делу, нужно было спросить лорда-камергера, мы его люди.

— А мы люди королевы, — настаивал высокий персивант, стоящий на сцене.