Как отмечал известный психолог Герберт Фрейденбергер (ученик Абрахама Маслоу, известного своей пирамидой потребностей) и автор термина burnout (синдром выгорания), для перфекционистов характерно профессиональное выгорание в силу завышенных требований к себе, которые, как правило, неотделимы от требований к другим. Будучи психологом, Фрейденбергер описал синдром выгорания, опираясь на наблюдения за коллегами в бесплатных государственных клиниках, работавших «в хвост и в гриву» на энтузиазме и без достойного поощрения. Многие из них испытывали уныние и хроническую усталость, что приводило к дегуманизации и обезличиванию в общении с пациентами и коллегами.

Действительно, такого рода негативные состояния являются следствием жестких требований к себе: дескать, если догорать, то с огоньком и дотла, а остальные пусть горят в аду и синим пламенем. Тем более что горят еще и сроки. Такое самовнушение, заключающееся в том, что человек должен добиться чего-либо любой ценой (а мы за ценой, как известно, не постоим), и приводит к синдрому профессионального выгорания. При этом человек может рационализировать свои требования, ссылаясь на то, что в его коллективе или в семье так заведено — сгорать как птица Феникс. Ведь за перевыполнение «плана пятилетки» начальство обещало бонусы. Поэтому словно Данко, люди часто идут, что называется, до последнего, испепеляя себя перфекционистскими требованиями.

Когда человек осознает собственные дисфункциональные когнитивные мысли и убеждения и научится критически к ним относиться, он станет способен превращать многие процессы в конструктивные и полезные. Так, если он отдает себе отчет в том, что перфекционизм изначально построен на абстрактном идеале, значит, понимает, что идеал является лишь маяком и кораблю необязательно его достигать — достаточно двигаться в этом направлении. При таком подходе человек будет осознанно стремиться к самосовершенствованию и качественному выполнению дел и при этом не считать катастрофой, если его корабль не врежется в маяк. Ведь катастрофой было бы кораблекрушение. А следовать курсу вполне естественно и нормально. Но только осознанность позволит не превратить следование в преследование и культ. В противном случае живущий в каждом из нас маленький (или большой) перфекционист будет продолжать гнуть свою линию: «Ты должен все сделать идеально!» Однако рано или поздно его требования превратятся в крик отчаяния и беспомощности: «Я ничего не могу сделать идеально! Это ужасно!» Именно поэтому, когда в организм попадает слишком много работы, он начинает вырабатывать антидела.

Конечно, можно верить, что где-то во Вселенной существует конструктивный перфекционизм. Но полезнее критически относиться к своим когнитивным предубеждениям. Действительно, надо быть как минимум Сиддхартхой Гаутамой Шакьямуни, или, коротко, Буддой, чтобы осознанно использовать идеалистический подход как маршрут следования, огибающий кочки и ямы деструктивной стороны перфекционизма. Иными словами, понадобится недюжинная сила осознания и метапозиции, чтобы применять перфекционизм только как вспомогательный инструмент — в нужном месте и в нужное время. Например, как идеальный врач, который, снимая медицинский халат, оставляет проблемы на работе. Но всегда есть вероятность, что тот же врач не сможет вовремя выключиться из режима перфекционизма и притащит его в семью, к тому же несколько раз злоупотребив им по дороге домой. Поэтому если вы верите в существование конструктивного перфекционизма, спросите себя: «А не требую ли я самоидеальности не только в одной узкой сфере?» Или: «Могу ли я принимать себя безусловно, без требований в прочих областях?» Конечно, развитие осознанности — очень важный навык, о котором мы еще поговорим, но в данном случае от Будды возьмем философский посыл: в мире есть иллюзии, которые можно осознавать, и иллюзия управляемого перфекционизма — одна из них.

Если требования или долженствования относятся к промежуточным пластам мышления человека, то прокрастинация — более поверхностная установка и форма поведения, подталкивающая человека к «безопасной» стратегии избегания возможного «провала» в особо значимых для него областях. Что это значит? Что, как правило, человек использует прокрастинацию в качестве защиты от опасений за то, что он не сможет выполнить работу идеально (как должно) и что в этом случае подвергнется критике значимых других, которые скажут: «Мы от тебя такого не ожидали! Ты ведь всегда был идеальным! Это позор!» Поэтому прокрастинация — своего рода защитное, избегающее поведение, которое является следствием неуверенности человека в том, что он может сделать что-либо идеально, согласно собственным иррациональным требованиям. И до тех пор, пока в нем будут жить эти перфекционистские требования, он не сможет себе позволить делать что-либо неидеально и данная позиция не позволит ему не только делать свободный выбор, но и действовать.

Итак, прокачанный прокрастинатор отказывает себе в «хорошо» в угоду «идеально». Но понимая, что на идеально не хватает ресурсов (сил, времени, средств и прочего), а их постоянно будет мало в идеальном понимании, он вынужден не рисковать и уклоняться от действий, к совершению которых еще не готов. Ведь прокрастинация не отдых. Человек вынужден тратить массу усилий, чтобы отвлекаться от болезненного избегания важных действий, но не может забыть о них. Заноза отложенного важного дела давит внутренним подспудным прессом и отравляет состояние — ни работы, ни отдыха. Временно отвлекают лишь ненужные перегрузки веб-серфингом, уборкой, разбором писем и другой необязательной нагрузкой, которая лишь отвлекает от несделанного и неотмененного значимого дела.

Когда прокрастинатор по старой студенческой традиции начинает решать необходимые задачи в последний момент, он может сам себе вредить, подтверждая самосбывающееся пророчество, что это будет слишком тяжело, потому что приходится прилагать огромные усилия и тратить последние нервы. После этого он может часто вспоминать душевную боль: «Сколько мне пришлось пережить, сколько страданий вынести и чего себя лишить, чтобы это сделать!» Такие воспоминания еще больше помогают ему откладывать важные дела и «тянуть резину» до последнего в следующий раз. Таким образом, при прокрастинации тратится гораздо больше времени и сил и страдает качество. Идея, что лучше отложить тяжелое на потом, кажется соблазнительной. Как известно, от сессии до сессии живут студенты весело, а пашут в последние ночи перед экзаменом, тем самым оказывая себе медвежью услугу. Почему?

Действует ложное убеждение, что человек может действовать в таком стиле и таким же образом чуть ли не всю жизнь. Конечно, соблазнительно не напрягаться большую часть времени, а потом страдать быстро и интенсивно. Но когда требуется не просто оперативная память, куда оперативно что-то накидано по теме, а более качественный результат, данная стратегия не работает. Человек может запомнить свои чрезмерные усилия и страдания (в основном ходя вокруг да около начала деятельности) и в результате скатится в выученную беспомощность: «Я ничего не могу», «Я тупая и ленивая скотина», «Я ничтожество». Ведь если чего-то не делать, привыкаешь к ничегонеделанию, переставая себе верить и на себя полагаться. А это прямая дорога к тревожно-депрессивному синдрому, поскольку требования никуда не исчезают и продолжают зажимать человека в тиски, а страх их не реализовать подливает масла в огонь тревоги, тоски и печали. В итоге тот же студент с крайне высокими требованиями к себе может несколько раз посетить уборную перед экзаменом, чтобы скинуть лишний груз ответственности. Иногда желудочно-кишечный тракт не пустит далеко от дома, чтобы избежать позора всех форм и вариантов богатого воображения тревожного человека.

Если человек ленится, он не страдает от этого и принимает себя таким, какой есть, заявляя примерно следующее: «Я очень качественно валяюсь на диване, что, собственно, и планировал на новогодние праздники — тюлений отпуск, — и прекрасно отдыхаю!» В отличие от ленящегося человека, прокрастинатор тоже может валяться на диване с гаджетом в руках или без оного, однако при этом он страдает, наматывая «кишечник на локоть», испытывая вину и тревогу и говоря о том, насколько его ничегонеделание ужасно, а последствия — катастрофичны. Он может испытывать и чувства вины и тревоги, связанные с представлением о том, что когда-нибудь он поплатится за бездействие. Ведь каждый новый дедлайн сильнее сжигает изнутри, уничтожая и без того призрачные шансы на светлое будущее.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что существует два подхода к жизни. Можно творить ее самому, совершая те или иные действия, исходя из интереса, потому что они приносят удовольствие и воодушевляющий результат, способствуют развитию. Однако часто жизнь тащит человека, подгоняя дедлайнами и авралами и словно толкая локтем в бок и волоча от одной неприятности к другой. Каждый вправе выбирать, следовать ему своим интересам или бежать от дискомфорта. Но, конечно, проиграет тот, кто попытается убежать от снежного кома проблем, поскольку он рано или поздно настигнет, перемелет и дополнительно травмирует человека, из кома проблем превратившись, например, в ком в горле или ко́му прокрастинации — паралич перфекциониста.

Упомянутый выше авральный режим работы — бегство в кубе, потому что человек пытается утопить себя в ворохе ненужных и бессмысленных дел, которые искусственно наделяет статусом сверхзначимых, а потом трясется и переживает из-за них. Это бегство в поверхностном смысле, так как человек откладывает на потом то, что в авральном режиме сделает менее качественно и с большим количеством затрат, чем мог бы. Наконец, прокрастинация — это и социальное избегание, поскольку тех, кто напоминает человеку об очередном дедлайне, он будет избегать как причиняющих боль. Иначе говоря, все, кто пытается стимулировать человека к активности, будут восприниматься им чуть ли не как враги народа, постоянно давящие на мозоль в его воспаленном перфекционистскими требованиями и стандартами мозгу.