– Неужели нельзя было подождать, пока я уйду! – возмущается Ленин, но вдруг отстраняет Сталина. Проходит в угол подвала.
Там на полу с перерезанным горлом бьется в агонии тот самый «Мордатый».
Ленин смотрит, пока тело не перестает биться. Смакует.
Потом резко поворачивается, закладывает большие пальцы рук в проймы жилетки и уходит, напевая мотивчик из оперетки.
КОММЕНТАРИЙ:
Сталин смотрит вслед. А помощник Сталина обыскивает убитого. Достает часы Рутенберга и перекладывает себе в карман. К кисету с золотыми монетами.
Петроград. Смольный. Штаб.
День.
Ленин протискивается сквозь круговорот галдящих, суетящихся рабочих, матросов и солдат. Проходит мимо раздающего указания Иоффе:
– Товарищ Крыленко, быстро в Броневой дивизион! Там буза! Пойми, родной, у кого броневики, у того и город! – Подвойскому: – Коля! Бери Чудновского и на Гатчину! Там разыщете Петерса и его латышских стрелков.[81]
Иоффе входит к себе в комнату.
Петроград. Смольный. Штаб.
Комната Иоффе. День.
У стола с едой хозяйничает Ленин. Он наливает из термоса чай и выбирает в вазе пирожное.
В дверь всовывается Подвойский. Кричит Иоффе:
– А можно, Адольф Абрамович, роту из Семеновского полка прихватить?! Ребята просятся.
– В жопу «семеновцев»! В Гатчине нам нужны серьезные бойцы, а не эта дезертирская шваль! Вперед, Коля! И дверь прикрой! – Иоффе поворачивается к Ленину: – Всё нормально, Владимир Ильич! Возникают вопросы…
– …и вы их блестяще решаете! Что с прессой?
– Все газеты закрыты. Все типографии опечатаны. Выставлены караулы.