– А мы еще этим писакам вставим в их задницы Декретик о печати.[82] Вы великий человек, Иоффе! И ваш профессор Адлер великий человек! Продолжайте, дорогой Адольф! – Ленин аккуратно откусывает от пирожного, стараясь не запачкаться кремом, и запивает чаем: – Как говаривал генерал Трепов в девятьсот пятом году… «Патронов не жалеть!», – добавляет с ехидцей, – И денег тоже. Нам дадут еще!
Ленин останавливается перед дверью, ведущей в штаб. Там ор, звонят телефоны, и висит плотное облако табачного дыма.
Ленин морщится, ёжится. Поворачивается и выходит через маленькую дверь в стене, ведущую на черный ход.
Петроград. Смольный. Кабинет Ленина.
День.
Входит Ленин, напевая. Его уже ждут. Джон Рид и его боевая подруга Луиза Брайант.
– Моя жена и прекрасный журналист Луиза Брайант, – представляет Джон Рид.
– Ленин! Не миф! – представляется Ленин с лукавой улыбкой. – Нуте-с. Я обещал вам вчера? И, как видите, сдерживаю слово. Вы первый журналист, берущий у меня интервью в первый день нового мира! Спрашивайте! На все вопросы отвечает Ленин!
Джон Рид и Луиза Брайянт открывают блокноты.
КОММЕНТАРИЙ:
Петроград. Тюрьма «Кресты».
Каптерка. День.
Терещенко и Рутенберга стригут наголо.
Рутенберга стригут вторым, и когда он заходит в каптерку за робой, Терещенко уже облачен в рваную куртку размера на два меньше и в короткие штаны с дырками.
Рутенберг смотрит на Терещенко. Не может сдержать улыбки.
Потом он поворачивается к каптерщику:
– Ты про «Мартына» слышал? – спрашивает Рутенберг сурово.