Заглядываю ей в глаза: не зря старался – щеки Одри покрылись неровным румянцем. Она шутливо тыкает меня в бок.

– Весельчак выискался!

– Так ты меня еще не забыла?

– Не знаю. Ты вернешься в школу? – Одри потягивается.

– Да.

– Время идет. Еще немного, и забуду точно.

– Разлука уменьшает умеренную любовь, – ухмыляюсь я, – и увеличивает сильную[10].

– Память у тебя. – Она смотрит куда-то мимо меня.

– Так я к тому же и умнее Грега. – Одри не отвечает, и я тоже поворачиваюсь посмотреть.

К нам через двор шагает Лила. Она успела выманить у кого-то свитер и длинную юбку, обрезала светлые волосы даже короче, чем у меня, на ногах по-прежнему болтаются ботинки со шнуровкой, губы накрашены розовым блеском. На секунду у меня перехватывает дыхание.

– Ничего себе, – удивляется Одри.

Лила улыбается еще шире и, подойдя ближе, берет меня под руку.

– Спасибо большое, что разрешила воспользоваться душем.

– Да не за что.

Моя бывшая девушка удивленно смотрит на нас, словно только сейчас заметила, что происходит нечто странное. Лила теперь выглядит по-другому – наверное, из-за этого.

– Кассель, мы опаздываем на поезд.

– Да. Одри, я тебе позвоню.

Она кивает с озадаченным видом.

Мы удаляемся в сторону станции. В конце срываешь куш и делаешь ноги. Серьезная афера или по мелочи – схема всегда одна и та же. На маму я похож, вот на кого, а вовсе не на отца.

Воскресенье, поэтому на вокзале почти пусто. На крашеной деревянной скамейке ругается парочка: парень моего возраста, у девчонки глаза на мокром месте. Старушка склонилась над тележкой из супермаркета. В дальнем конце платформы две девицы с ярко-розовыми ирокезами, хихикая, режутся в Game Boy.