Грозный вид старшего сержанта и впрямь напугал ребят. Белобрысый подросток вдруг затрясся в рыданиях. Его товарищ грязным кулаком начал размазывать слезы по еще ни разу не бритой щеке и запричитал: «Мутер, мутер…»
Подошел начальник штаба подполковник Иванов:
— Это еще что за детский сад?
— Пленные, товарищ подполковник, — бойко доложил конвоир. — Капитан Садовский приказал привести. Просил записать на наш счет.
— Кого, этих сопляков? Да вы что! Слышишь, он мать зовет, а ты его вознамерился пленным оприходовать?
— Звать-то зовет, — упорствовал конвоир, — а до последнего патрона дрался. Двоих наших ранили эти самые сопляки.
— Ладно, запишем, — махнул рукой подполковник. — Выпороть бы их и по домам отправить. Молоко на губах, а они за оружие. Пусть к матерям топают. Отпустите их.
Подросткам разъяснили: если еще вздумают взяться за оружие, поступят с ними по законам военного времени. После всех отпустили. Мальчишки врассыпную бросились по домам.
В те дни много работы выпало на долю тыловиков. Дороги оказались забитыми войсками. Артвооруженцы старшего техника-лейтенанта Губенко под огнем врага восстанавливали поврежденные орудия. В боевых порядках заправляли горючим автотранспорт подчиненные старшего лейтенанта Петра Бурова. Работники боепитания во главе со старшим лейтенантом Николаем Дованковым в достатке снабжали боеприпасами. Героически трудились и медики майора Константина Начинкина, другие работники тыловых служб.
18 февраля передовые части 28-й армии достигли северо-восточной окраины Цинтена. Подступы к городу были изрыты траншеями, ходами сообщения, позициями для артиллерии, минометов. Основу огневой системы составляли закопанные танки, артиллерийские и минометные батареи. Передний край прикрывался минными полями и проволочными заграждениями.
Потеря Цинтенского узла сопротивления многое значила для противника. Город стоял на пути к центру вражеской обороны на этом направлении. Отсюда советские войска выходили к заливу Фришес-Хафф, тем самым отрезая путь фашистам к морю.
Передовые советские части противник встретил мощным огнем. О наступлении с ходу нечего было и думать. Командование подтягивало к переднему краю артиллерию, танки, пополняло поредевшие в боях стрелковые полки, батальоны и роты. Батареи 530-го полка, находясь в боевых порядках, вели огневую дуэль с противником.
Следующей день начался с плотной артподготовки. Батарея Васнецова в ходе нее уничтожала выявленные огневые точки противника. Дело для них было привычное. Огневики вошли в азарт, отменно справлялись с задачами. Командир батальона прислал связного с благодарностью за помощь в подавлении трех станковых пулеметов гитлеровцев.
В это время на огневой позиции появился комсорг полка Спитковский.
— Несолоно приходится фрицам, Николай, — тронул он за плечо Васнецова.
— Это точно. Ты чего притопал?
— Как чего? У меня здесь комсомольцы. Находитесь на самом оселке. Где же мне быть, как не в гуще масс?
— Добро. Значит, вместе.
— Выходит, так. — Марк глянул на конверт в руке Васнецова. — Что это у тебя за депеша?
— Письмо от командира батальона. Благодарит за помощь.