Студенческая компания была занята собой, и Лабрюйер подошел к стойке.

— Так чей же автомобиль прибавился?

— Кто его разберет, на нем не написано. Его не каждый вечер ставят.

Оказалось — иногда он появляется с наступлением темноты; уследить, кто его пригоняет, Фриц не сумел, да и не любопытствовал; утром он, хотя и приходил рано, никогда этого черного автомобиля не видел; минувшим вечером он также отсутствовал.

Разобравшись, где стояли все три автомобиля, Лабрюйер еще прошелся по Парковой. Он хотел понять, можно ли устроить за капотом засаду. И с большим удовлетворением отметил — на ведущих к погребку ступеньках сидеть и караулить куда как удобнее.

Теперь можно было возвращаться в фотографию.

Немного сомневаясь в том присмотре, который Хорь устроил за Красницкими, Лабрюйер зашел во «Франкфурт-на-Майне» и спросил Вольфа, не появлялась ли эта пара.

— Как же не появлялась! Вышли оба такие веселые, то он захохочет, то она. Я даже выглянул — что там у нас такое? А это они! Идет, друг к дружке жмутся, даже завидно стало, — усмехнулся буфетчик. — Куда-то в гости собрались.

Лабрюйер беззвучно, даже без движения губ, прошептал:

— Тварь…

Потом он дал буфетчику полтину. Тот получал обычно более крупные чаевые, но и полтине был рад, полтина — это двухфунтовый судак к воскресному столу.

В прескверном расположении духа Лабрюйер пришел в свое заведение. Ян сидел на видном месте в ожидании припозднившихся клиентов и читал книжку. Лабрюйер знал — парень мечтает стать инженером, и книжка, скорее всего, какой-нибудь мудреный учебник физики.

В лабораторию Лабрюйер был впущен без затруднений. Одиночество Хоря скрашивал Росомаха. Увидев Лабрюйера, он заулыбался.

— Хорь сказал, ты должен нужные сведения принести.

— Принес, — и Лабрюйер передал все, что рассказал ему Фриц.

— Значит, все правильно — именно этой ночью у нас есть шанс. Я, честно сказать, сомневался, но у Хоря же нюх… Ну, потрудимся сегодня, благословясь! — весело сказал Росомаха. — Ты меня еще в деле не видел. Как раз увидишь.

— Надеюсь, — буркнул Лабрюйер. — Если я никому не нужен, то отойду ненадолго.

— Можете даже вздремнуть, — позволил Хорь. — Поставьте только будильник на одиннадцать. Встречаемся на углу Парковой и Суворовской.

Перед бурной ночью следовало плотно поесть. Не так, чтобы в сон потянуло, а в меру — для бодрости духа. Лабрюйер по привычке, а менять свои привычки он не любил, отправился во «Франкфурт-на-Майне».

У входа он столкнулся с Красницким.