Пролог

Казалось, даже портрет императора Франца-Иосифа над столом господина Ронге изменился в лице: царственный старец словно бы чуть подался вперед из своей золоченой рамы, как живой человек, услышавший какую-то невозможную ахинею и ушам своим не поверивший. Если бы Ронге обернулся — увидел бы в императорских глазах изумление пополам с негодованием.

Но полковник Максимилиан Ронге, молодой директор Эвиденцбюро, военной разведки Австро-Венгрии, оборачиваться не стал — ему и собственного удивления хватило.

Пауза длилась минуты полторы, не меньше.

— Это Россия, — сказал наконец Ронге. — Это Россия, иначе и быть не могло… безумная страна…

Стоявший перед ним подчиненный, известный под фамилией Зайдель, а настоящая затерялась в бумагах, покивал: да, именно что безумная, и он, входя в кабинет с донесениями, сам это прекрасно знал.

— Даже немцы, даже немцы, и те… — Ронге не закончил фразы, но Зайдель понял: даже рижские чиновники-немцы, просто обязанные быть аккуратными и дотошными, поддались общей безалаберности; странно, однако результат — налицо, вот донесения…

— Только в России такое возможно… как еще только продержалась триста лет эта страна… — пробормотал Ронге. — Что из этого следует?

— Наша задача немного усложняется, господин Ронге.

— Да. Всякого я мог ожидать, но такого!..

Зайдель усмехнулся: хотя начальство, невзирая на молодость, отменно владеет собой, но этакая новость хоть кого ошарашит. Сам он, получив шифрованные донесения от Пуделя и Бычка, глазам не поверил. Но в шифровальном отделе подтвердили: ошибки нет.

— Итак, — сказал Ронге, — все великолепие и вся воинская доблесть нашего будущего противника — налицо. Он мне напоминает старого охотника, который любит похвалиться былыми трофеями, но навеки позабыл, куда засунул винтовку и нож. Ей-богу, воевать с таким противником — все равно что ребенка обижать… Но придется. Кто у нас сейчас в Риге?

— Никого, Пудель был вынужден уехать, но в Кракове ждет распоряжений Атлет, господин Ронге. И я рекомендую направить туда Щеголя. Они оба вовлекли в сеть агента, которого Щеголь пока называет Дюнуа. Это шутка, господин Ронге. После костюмированного бала…

— Я учил в гимназии средневековую историю, Зайдель. Дюнуа — Орлеанский Бастард, сподвижник Жанны д’Арк… Пусть будет так, имя забавное. Я читал донесение Атлета. Именно такой агент нам необходим — с подпорченной репутацией, но прекрасного происхождения и со связями в высшем свете. А сейчас сформулируем задание. Поскольку головотяпы нашего будущего противника, проявив чудеса разгильдяйства, где-то за полвека потеряли планы береговых укреплений времен Крымской войны на Магнусхольме, и по этой уважительной причине нам не удалось их даже увидеть, а не то чтобы скопировать, сделаем так…

— Я слушаю, господин Ронге, — Зайдель изготовился записывать.

— Нет, потерять такие планы могли только в России… — Ронге все никак не мог успокоиться.