– У меня есть веревка. Длинная. Крепкая, – каждое слово прибивало к земле, лишало воздуха, и я лишь крепче стискивала зубы. – Свяжу тебя, закину на лошадь и отвезу туда, откуда ты пришла.

Лестриец сделал шаг ко мне, я – от него.

– Не надо!

– Тогда садись на лошадь по-хорошему. Или ты не умеешь? Тогда, может, подсадить? – он протянул руки, а я вдруг представила, что этот человек просто захотел меня обнять.

Может же быть такое?

Нет, Рамона. Хватит мечтать. В горах все было по-другому, а здесь – чужая земля, чужие порядки. Реннейр может выдать меня собратьям, и они наверняка посчитают меня лазутчицей.

Но глупое сердце шептало: «Он на это не способен».

И я сделала то, о чем, возможно, пожалею. Вдохнула поглубже и преодолела разделяющие нас шаги.

Один, два, три… И закончился воздух.

Его руки оказались по обе стороны от моей талии. Сомкнулись на ней, как стальные тиски. И когда я коснулась плеча, он вдруг вздрогнул. Втянул воздух прерывисто.

А меня окатило жаром – он пылал. Такой горячий.

– Чего ты добиваешься, дочь гор? – выдохнул Ренн мне в волосы, но на лошадь не закинул, как грозился. – Преследуешь меня во снах, теперь еще и наяву…

– Во снах? – откровение было так неожиданно, что я поперхнулась воздухом. – Я тебе снилась?

– И не раз.

Кожа под ладонью обжигала. Он был так близко… Слишком близко для того, чтобы я могла думать трезво. В вырезе рубашки, как раз на уровне моего лица, виднелась широкая грудь, тяжело вздымались пласты могучих мышц, а на шее быстро-быстро пульсировала жилка.

Провести бы по ней пальцем…

«Ох, Рамона, – посетовал здравый смысл, – совсем оголодала без мужской ласки? Сама набросишься?»

На губах расцвел его вкус, чувствительная кожа шеи загорелась в тех местах, которых касалась жесткая щетина. Возможно, для него это ничего не значит. Возможно, он просто поддался порыву. Но для меня это было ценнее самого дорогого самоцвета.

– Я вспоминала…

Слова замерли где-то в горле. Один миг – и я в седле.