Не могу не думать с глубоким сожалением о том, что многие китайцы могут винить меня в пролитии китайской крови, но я полагаю, что честный воин обязан уничтожать революционеров, к какой бы нации они ни принадлежали, ибо они не что иное, как нечистые духи в человеческом облике, заставляющие первым делом уничтожать царей, а потом идти брат на брата, сына на отца, внося в жизнь человеческую одно зло.
Сейчас все мои стремления направлены на север, куда я пойду, чтобы скорее выбраться в пределы России. В Халхе мною приняты строгие меры для прекращения грабежей китайских купцов, а главные купцы-жиды уничтожены, от чего может только выиграть торговля Китая».
Кстати сказать, генерал Го Сунлин, чьи солдаты прославились особо жестокими грабежами и насилиями над русским населением Урги и Кяхтинского Маймачена, благополучно выбрался из Монголии и служил позднее у маршала Чжан Цзо Лина, но поднял восстание против него и был казнен после его подавления.
2 марта 1921 года Унгерн опять писал Чжан Кунью: «Войска Го Сунлиня и Чу Лиджяна ушли сначала на север, к красным, но, по-видимому, с ними не сошлись. Произошли какие-то недоразумения из-за грабежей, и теперь они повернули к западу. По-видимому, они пойдут на Улясутай, а затем на юг, в Синьцзян. В Урге образовалось Монгольское правительство, которое несомненно признает суверенитет Китая.
Из газет мне известно, что в Калгане беспорядки, но, к сожалению, не имею пока никаких подробных сведений оттуда. Во Внутренней Монголии, Синьцзяне и Алтайском округе, по-видимому, также начались беспорядки.
Надо использовать эти беспорядки, не теряя времени, направив их военное выступление не к бесцельной борьбе с китайскими войсками, а к восстановлению маньчжурского хана. В нем они видят великого и беспристрастного судью, защитника и покровителя всех народов Срединного царства.
Необходимо действовать под общим руководством главы всего дела. Пока его нет, ничего не выйдет. Необходим вождь. Вождями могут быть только популярные лица, каковым в настоящее время является высокий Чжан Цзо-лин. Дать толчок к признанию народами этого вождя не представляет особой трудности. Я, к сожалению, в настоящее время без хозяина. Семенов меня бросил, но у меня есть деньги и оружие. Вашему Превосходительству известна моя ненависть к революционерам, где бы они ни были, и потому понятна моя готовность помогать работе по восстановлению монархии под общим руководством вождя, генерала Чжан Цзолина.
Сейчас думать о восстановлении царей в Европе немыслимо из-за испорченности европейской науки и, вследствие этого, народов, обезумевших под идеями социализма. Пока возможно только начать восстановление Срединного царства и народов, соприкасающихся с ним до Каспийского моря, и тогда только начать восстановление Российской монархии, если народ к тому времени образумится, а если нет, надо и его покорить.
Лично мне ничего не надо. Я рад умереть за восстановление монархии хотя бы и не своего государства, а другого. Я позволяю себе писать все это Вашему Превосходительству так откровенно и прямо, так как глубоко верю Вам и знаю, что Вы всем сердцем сочувствуете мне, искренне преданы нашему общему делу, а с Вашим большим просвещенным умом виднее возможность скорого осуществления великих монархических начал, ведущих народы к спасению и благу.
Еще раз имею смелость повторить, что я предлагаю свое подчинение высокому и почитаемому Чжан Цзолину.
Взяв в Урге склад и оружие, прошу Ваше Превосходительство принять все мои запасы и интендантство в Хайларе себе и расходовать их по Вашему усмотрению.
Жду обнадеживающих известий от Вас, свидетельствую Вашему Превосходительству мою преданность и искренне желаю успеха.
Начальник Азиатской Конной Дивизии Генерал-Майор Унгерн.
P. S. Прошу Вас не верить полковнику Лауренсу. Он хотя и ранен, но бежал. Верьте сотникам Малецкому, Еремееву и Никитину из Маньчжурии».
Легко убедиться, что Унгерн представлял своему родственнику два варианта своих действий: либо поход на север, против Советской России, которому китайцы, во всяком случае, не должны мешать, либо, если на то будет воля Чжан Цзо Лина, совместные с ним и его подчиненными действия в Китае, направленные на восстановление династии Цин. Если второй вариант не удастся, первый должен был успокоить Чжан Кунью и Чжан Цзо Лина. Я, Унгерн, дескать, задерживаться в Монголии надолго все равно не намерен. Поэтому, если идея реставрации китайских генералов сейчас не привлекает, то и посылать войска против него, Унгерна, не стоит.
Тут пришло письмо Унгерну от его представителя в Маньчжурии есаула Андрея Погодаева. Он, в частности, сообщал: «… Китайцы страшно обеспокоены вашими успехами. Пекин дал распоряжение немедленно двинуть войска на Ургу и двух генералов, как Цзао Куня, так и Чжун Сунна. Несмотря на то что Пекин уже уговаривался с красными о взаимных действиях против Вас, Чжан Цзолинь заявил, что в дела Монголии просит никого не вмешиваться и отверг всякие предложения красных и Пекина…
В Маньчжурии большевики продают не только двуколки, ружья, патроны, пулеметы, но даже можно купить трехдюймовые пушки, продают это все те из большевиков, которые уже покончили или кончают с красными, и выбираются от них. Если у Вас есть нужда в чем-либо из оружия или патрон, присылайте деньги, я буду Вам постепенно отправлять. Также сообщите, нужны ли люди, какой состав – офицерский или казачий, или оба вместе.
Относительно дел атамана твердо сказать не могу. Я около месяца ничего не получал… В Забайкалье, несмотря на создавшееся Учредительное собрание, царит террор, а после объявления мобилизации вся молодежь бежит в Монголию, старики же записываются в добровольцы в коммунистические полки, чтобы иметь винтовку в руках и вовремя постоять за себя, так как их совершенно раздели и обобрали товарищи коммунисты. Кстати, сегодня пришло известие, что от Тюмени, Акмолинска, Томска и по всему Уралу идут крестьянские восстания и Чита в большой тревоге. Злобой дня у нас – это борьба двух партий: Чжан Цзоиня и противников, первый не соглашается на открытие границы (между Китаем и Монголией
Таким образом, Унгерн понял, что максимум, на что можно надеяться, – это на то, что войска Чжан Цзолиня не будут сражаться против Азиатской дивизии. Ни о каком совместном походе против республиканского правительства в Пекине и речи быть не могло. А идти в одиночку, без поддержки китайских генералов, восстанавливать маньчжурского императора на троне в Пекине, было бы форменным безумием. Горстка бойцов Азиатской дивизии и монголов потонула бы в море враждебного китайского населения и войск. Это даже Унгерн понимал. Зато из письма Погодаева барон, по всей вероятности, вынес преувеличенное представление как о возможности снабжения оружием и боеприпасами из Маньчжурии, так и о степени размаха крестьянских восстаний в Восточной части России. На самом деле проблема была не столько в средствах на закупку вооружений и в его реальном предложении на маньчжурском рынке, сколько в реальной возможности агентов Унгерна создать разветвленную закупочную сеть и организовать доставку оружия и боеприпасов в Монголию. В итоге Погодаев сумел отправить Унгерну только три пулемета и немного патронов. Азиатской дивизии особенно нужны были патроны и снаряды. Положение усугублялось тем, что на вооружении дивизии состояли винтовки разных систем, требовавшие различные патроны. Атаману Амурского казачьего войска генерал-майору И. Шемелину, находящемуся в Хайларе, Унгерн писал: «Покупай трехлинейные патроны (японских не надо), капсулы, пустые гильзы и пороху, а также вещества для производства пороха здесь». Он также нуждался в опытных офицерах, особенно инженерах и артиллеристах. Сотнику Еремееву он писал, чтобы тот незамедлительно направил в Ургу инженера-электротехника, который знает способ изготовления пуль из стекла, и просил пороха и патронов.
А 10 апреля 1921 года Унгерн сообщал Найден-вану: «Ваше Сиятельство, на днях высылаю Вам ружья: 150 русских, 50 китайских, 200 японских и 100 бердан, русских патрон ни одного, по 150 на винтовку китайскую, по 200 на японскую, по 200 на бердану, русские патроны завоюйте сами; кроме того, посылаю два пулемета по 1200 патрон и один пулемет Шоша. Надеюсь, что далее сами сумеете приобрести войною гораздо более». 27 апреля Унгерн направил Найден-вану орудие образца 1877 года вместе со снарядами и с прислугой из монголов-халхасцев, а также пулемет Шоша с 600 патронами и автомобиль вместе с запчастями к уже имевшемуся у Найден-вана автомобилю.