— Какую игру?

— Оль, не тупи!!! — шепотом рявкнула Язва и затараторила: — На мой взгляд, ситуация ДОЛЖНА выглядеть приблизительно так: покушение, чудом не увенчавшееся успехом, гибель любимой дочери, предательство мужа и «ад» мутации на ранге «Гранд» выжгли душу беглой Императрицы, и теперь в ней живет только два невероятно сильных чувства — ненависть к Мстиславу Долгорукому и преклонение перед Ратибором Елисеевым. И если с первым чувством все понятно, то второе превратило эту женщину в другого человека. Ведь твой сын не просто уберег ее от гибели и выходил во время тяжелейшей мутации, а пообещал помочь отомстить. Прямо там, у горящего вертолета! Вот Дарья Ростиславовна и поклялась Силой отдать Жизнь за Жизнь. Поэтому живет Баламутом и ждет возможности вцепиться в глотку ублюдочного мужа.

— В теории звучит неплохо… — признала матушка. — Ведь такая клятва, кроме всего прочего, автоматически превращает государыню в женщину Рата, а этот статус подпадает под положения Права, то есть дает ему возможность привести ее в общину.

— А теперь добавь ко всему этому такую «мелочь», как характер твоего сына, и скажи, как он отреагирует на наезды тех, кто посмеет предъявить ему какие-нибудь прете-…

— Лар, какой смысл строить планы, которые нереально реализовать?! — запоздало взорвалась моя родительница. — Да, он за нее порвет кого угодно. Но я ни за что на свете не рискну предлагать государыне идею, в которой прозвучит словосочетание «клятва Силой, обещающая Жизнь в обмен на Жизнь»!

— Эту идею предложила сама государыня. После того, как ознакомилась с положениями вашего Права.

— Не может быть!!!

— Почему? Она прекрасно понимает, что это единственный реальный вариант не только выжить, но и не навредить вашей семье. И пусть на твоего мужа и свекра Долгорукой пока плевать, зато не плевать на нас и Баламута. Кстати, она просила забыть о титуловании, обращениях на «вы» и обо всем этикете отнюдь не для красного словца: от нас ей нужна не служба, а дружба, а Баламут уже стал для Дарьи единственной надежной опорой на всем белом свете…

Что они обсуждали дальше, честно говоря, не знаю, так как на этом этапе разговора снова отключился и проснулся от тычка в левое подреберье только в десятом часу утра. Причем в своей кровати. Открыв левый глаз и обнаружив, что левое плечо и левое бедро плотно оккупированы Язвой, отрешенно удивился «лишней» тяжести справа и вскоре выяснил, что правое плечо и правое бедро тоже заняты. Бестией. Потом Шахова приложила меня восстановлением, дала пару секунд на возвращение в сознание и царапнула ноготками:

— Так, Баламут, соберись и слушай внимательно! Через несколько минут Оторва сообщит мужу о том, что ты вернулся чем-то загруженным и завалился спать. По ее словам, Игорь к тебе вламываться не станет, но гарантированно поделится этой новостью со своим отцом, а тот сразу же рванет к любимому внуку, ибо извелся от беспокойства. Так вот, Святослав Борисович должен увидеть тебя спящим в компании двух женщин. И вот почему…

Пока она пересказывала самые последние новости общины засечников и посвящала в план противодействия возможной агрессии в адрес Долгорукой, я удивлялся не идиотизму ситуации, а легкости, с которой спелись матушка, Язва и Бестия. Нет, я ни на миг не забывал о том, что когда-то эту троицу связывали очень близкие отношения, но был уверен, что для новой притирки им потребуется хоть какое-то время. Ан нет: поставив перед собой цель и определившись с имеющимися возможностями, они сходу придумали более-менее реальный план, распределили роли и начали игру без раскачки или каких-либо сомнений!

Последнее грузило сильнее всего. Слава богу, не так уж и долго: стоило сообразить, что на кону стоит выживание и государыни, и моей семьи, как все вопросы отпали сами собой. Поэтому я включился в работу, то есть, дослушал монолог Язвы, раскидал щупы и заявил, что не подведу. А когда почувствовал в эмоциях Дарьи Ростиславовны искреннюю радость, переключился в режим Баламута: принял активнейшее участие в обсуждении вариантов «самой правильной» композиции, вложил максимум Силы в чувство леса, порядка четверти часа изнывал от предвкушения, а после того, как увидел в общем коридоре нужный силуэт, заявил, что пора.

Язва сползла чуть пониже, приспустила одеяло до середины своей спины, положила голову мне на грудь и обхватила за талию, а Долгорукая, наоборот, переползла повыше, оккупировала плечо и подтянула свой край одеяла так, чтобы оно скрыло шорты и плотный спортивный топ, зато привлекло внимание к «обнаженной» руке, обнимающей меня за шею. Потом, подумав, закинула колено на мое бедро и удовлетворенно закрыла глаза.

Я, в отличие от нее, удовлетворения не ощущал: если объятия Шаховой никакого дискомфорта не вызывали, то подобная близость Бестии более-менее нормально воспринималась только «в комплекте» с острой болью в ее душе. А тут боли почти не было, а спокойная уверенность в правильности происходящего ее не заменяла. Впрочем, рефлексировать было некогда, так что я, мысленно вздохнув, опустил руки на плечи «своих женщин» и сделал вид, что сплю.

«Дрых» от силы полминуты. А когда услышал шелест открывающейся двери, «проснулся», сфокусировал взгляд на ошарашенном лице старшего родственника и недовольно поморщился:

— Дед, искренне рад тебя видеть, но, как бы, не один. И если проблемы могут подождать, то хотел бы выспаться, ибо до смерти устал…

— Подождут. Прости. Ухожу… — отрывисто пробормотал он и исчез.

Я проследил за ним до двери в общий коридор, а затем убрал правую руку с плеча государыни, закинул за голову и усмехнулся:

— Все, он выпал в осадок и теперь начнет рвать и метать. Первым делом пройдется по дежуркам и выяснит, через какой вход мы прибыли на Базу. Потом насмерть затерроризирует дежурного, изымет пленочный фотоаппарат и напечатает пару-тройку снимков. Когда узнает тебя, Даша, отправится допрашивать матушку. После этого часик побуйствует у себя в мастерской и решит, что процесс, который нельзя остановить, надо провести так, как выгодно нам, Елисеевым…

…Мой прогноз оказался достаточно точным: после «допроса» матушки дед крушил мастерскую порядка пятидесяти минут, а потом обошел членов Совета Базы и пришел поднимать меня. В этот раз, естественно, в спальню не врывался — постучал в дверь, дождался моей реакции и сообщил, что ровно в одиннадцать ноль-ноль мы должны быть на внеочередном заседании.