Он заспешил со всех ног по дороге, почти бегом, чтобы успеть перехватить грузовик на как можно более дальнем расстоянии от места минирования. Каждая минута была теперь на счету, чтобы не дать водителю или сопровождающему видеть костры и то, что на дороге ведутся работы. Именно поэтому Шубин полностью забрал обмундирование немецкого офицера, чтобы действовать под прикрытием, используя свое отличное знание немецкого языка. Еще в Болотном он предположил, что румыны могут не успеть заложить мины до приезда грузовика из штаба. И оказался прав.

Поэтому капитан Шубин бежал навстречу поднимающемуся ввысь солнцу со всех ног по старой грунтовой дороге. Вслед ему смотрел только Самсонов, остальные хоть и были удивлены странным поведением командира, но ни на секунду не останавливали работу. А Самсонов смотрел на уменьшающегося командира и чувствовал, как на него наваливается тяжесть. Он вдруг понял всю опасность ситуации, то, что его командир взял на себя риск и отправился один останавливать прибывший из штаба наряд. А значит, может и не вернуться с опасного задания: попасть в плен или погибнуть. И командиром этого крошечного отряда станет он, вчерашний выпускник военного училища, с маленьким опытом участия в военных действиях. Но предаваться грусти времени не было, на него смотрел десяток бойцов, поэтому Самсонов приказал:

— Берем лопаты, товарищи, и вперед по дороге. Ориентир — перелесок, задача — как можно быстрее окопаться в поле, обустроить огневую позицию и приготовиться к атаке врага. Вперед, действуем быстрее.

Глеб в это время уже скрылся за поворотом, он перешел на бег, поскольку различал гул — к нему приближался автомобиль.

На горизонте возник прямоугольник кабины, исчез на несколько секунд из-за складки местности. Потом гул усилился, и из низинки на холм взобрался грузовик. Он ехал с трудом из-за груза под брезентовым тентом. Шубина обожгла запоздалая мысль: «А вдруг там автоматчики, что, если немцы узнали о захвате Болотного и прислали подкрепление?» Но он тут же вспомнил о том, что он в немецкой форме, — наряд германского офицера сейчас служил ему хорошей маскировкой. Не останавливаясь, капитан вскинул руку, чтобы подать знак об остановке. Грузовик затормозил, но гул мотора не затих. Дверь приоткрылась со стороны пассажирского сиденья, над ручкой двери повисла любопытная рожица молодого ефрейтора:

— Герр офицер, что случилось? Почему вы на дороге?

Красный после стремительного бега, Шубин ответил ему на немецком:

— В Болотном русские, они захватили деревню. Я успел сбежать, я сбежал от них и по дороге направился вам навстречу, чтобы предупредить. Надо срочно доложить в штаб. Немедленно выходите из кабины! Садитесь в кузов, а я сяду на ваше место, и разворачивайте машину! Там опасно, надо немедленно доложить об атаке русских.

Молоденький военный замешкался, но под строгим взглядом офицера слез на землю. В армии Гитлера — слово офицера закон. Глеб подошел на несколько шагов, приблизившись почти вплотную. Водитель перегнулся через дверцу, пытаясь рассмотреть его со своего места.

Глеб выкрикнул:

— В кузов, давайте же! Там есть место? Что там, провизия, как обычно?

— Так точно, герр офицер.

Водитель пробормотал себе под нос:

— Что-то я вас не припомню, я не отвозил вас в деревню из штаба.

Шубин понял — пора действовать. Он выхватил пистолет и выстрелил водителю прямо в голову, тот рухнул на сиденье, заливая кабину кровью. На звук выстрела молодой ефрейтор обернулся, его рука взлетела к автомату, что висел на груди. Шубин наставил на него пистолет. Выстрел и осечка! Дуло автомата смотрело ему прямо в грудь. Тогда Глеб выкрикнул на немецком:

— Не сметь, опустить оружие! Что вы себе позволяете? Целиться в офицера — да за это расстрел!

Ефрейтор захлопал светлыми ресницами, его рот раскрылся от непонимания, что же происходит. Этим капитан и воспользовался. Он прыгнул вперед, повалил фрица на землю и вывернул автомат, так что дуло теперь уткнулось тому в шею. Щуплое тело под ним закряхтело, заелозило, немец пытался выбраться из-под навалившейся тяжести, руки вцепились в оружие. От ужаса близкой смерти у парнишки появилась огромная сила, он выгнулся дугой, отчего Глеб слетел на землю, только руки вцепились поверх пальцев фашиста в автомат, не давая развернуть ствол. Несколько секунд они боролись, пытаясь завладеть оружием, как вдруг Шубин почувствовал под пальцем спусковой крючок. Он со всей силы надавил на него, автомат выстрелил, и немец дернулся в сторону — пули разнесли ему голову. Мокрый от напряжения разведчик поднялся, выхватил оружие из рук мертвеца и кинулся к пологу кузова. Откинул ткань, затем выдохнул с облегчением, так как кузов оказался полон ящиков и мешков с провиантом, а не немецких солдат. Он оттащил трупы с дороги, сбросил их в кювет и сел за руль грузовика. Ноги нажали педали, и уже через десять минут он приехал к месту на дороге, где румыны засыпали тонким слоем грунта заминированный участок. Грузовик встретила мертвая тишина, ничто, кроме квадрата свежего грунта, не напоминало о том, что здесь только что работал целый отряд. Все бойцы успели укрыться в ямках в поле, чтобы не столкнуться с немцами. Но вместо фашиста из кабины высунулся Шубин, помахал рукой и выкрикнул на русском языке:

— Это я! Тревоги нет! Продолжайте работы.

И тут же с серой земли поднялись десятки испачканных людей, они снова бросились к заминированному участку, чтобы слоем грязи скрыть разницу в цвете и замаскировать опасное место. К грузовику уже спешил Самсонов:

— Товарищ командир, я уже думал, все пропало! — он радовался тому, что старший товарищ вернулся целым и невредимым.