Глеб продолжил объяснять ему свой замысел:

— Сначала спрятанные в завалах мины, потом заминированное заграждение в поле. Дальше только мы, надо будет снова рыть окопы. Из них будем вести огонь.

Но Михай замахал руками в сторону Болотного:

— Мы ехали через поле, провалились. Делали так, — он показал, как наклоняется вперед, чтобы вытолкать грузовик. — Там есть дырки. Можно укрыться. Отсюда два километра!

Разведчик понял, что хочет сказать румын. Кажется, они случайно обнаружили в поле складки местности, перепады высот, которые могут послужить естественным укрытием — окопом, откуда они будут стрелять по наступающему врагу. А в том, что фашистов не остановят две линии заграждений, капитан Шубин был уверен. В этот раз из германского штаба вышлют не отряд для проверки деревни, а подразделение в несколько сотен или тысяч людей с поддержкой бронированной техники или артиллерии, чтобы уничтожить их маленький отряд полностью и вернуть себе деревню. Но он дал себе слово и обещал остальным, что они будут держаться до последнего, верить и ждать, что прибудет подкрепление из Дмитровки. Поэтому оживился и приказал Михаю:

— Оставляем людей на минирование, а ты отведи меня к ямам.

Они вернулись обратно, где уже передохнувшие бойцы под командованием Самсонова ждали дальнейших приказов. Парень немного успокоился, отвел Глеба в сторону:

— Товарищ командир, говорите, что надо делать.

Глеб объяснил ему свой план, пока Михай раздавал указания своим людям. Снова бойцы взялись за лопаты, хотя у многих ладони были стерты до кровавых мозолей после прошлой ночи. Но ни боль, ни холод, ни страх не могли их остановить. Шубин объяснил, как укладывать мины, чтобы лишь слегка их замаскировать, и мужчины принялись за работу: они стаскивали трупы и технику поближе друг к другу, а затем прятали мины под железом или телами; несколько человек принялись укладывать заряды в цепочку в поле, тут же засыпая их сверху землей, чтобы смертельная дорожка не была видна. А капитан с Михаем отправились по полю в сторону деревни. Румын почти бегом тащил за собой разведчика, а потом вдруг оттолкнул назад, чтобы не скатиться вниз по пологому спуску:

— Вот яма! Мы в нее попали!

В темноте было плохо видно, но им пришлось осторожно спуститься по скользкой земле по уклону вниз. Глеб понял, что они оказались в небольшой складке местности, пологом овраге, который не был заметен из-за небольшого перепада и однообразного ландшафта. Все вокруг было серо-черное с белыми проплешинами льдистых лужиц на несколько километров, поэтому глазу совсем было не за что зацепиться, создавалось ощущение, что поле вокруг ровное и одинаковое. Но на самом деле длинный и пологий спуск вел вниз в небольшое углубление, а вот другая часть этого оврага оказалась коварной. Шубин подошел к двум полосам от колес, которые оставил грузовик, и попытался подняться наверх, но ничего не получилось — он проскользил по мокрой земле вниз, почва была слишком рыхлой, чтобы ухватиться или опереться на нее, глубокая колея из-под колес уходила на несколько сантиметров в жидкую массу из льда, земли и сгнившей травы. Капитан несколько раз пытался выбраться из ямы, которая на первый взгляд показалась ему совсем мелкой, но так и не смог подняться наверх, каждый раз соскальзывая по грязи вниз. Он поднялся на ноги и неожиданно ткнул пальцем влево:

— Иди туда, измерь шагами длину. — А сам направился в противоположную сторону.

Когда они снова встретились, то Глеб прикинул, что узкий овраг оказался длиной почти в километр. Он объяснил Михаю:

— В самой яме прятаться опасно. Мы не сможем отсюда выбраться. Перепад слишком низкий, он не укроет нас. Нет.

Михай досадливо сморщился, он так надеялся, что его находка поможет отряду не рыть окопы. У них ведь совсем нет сил строить фортификации, изнурительная подготовка к немецким атакам длится без остановки уже вторые сутки. Силы тают с каждым часом, поэтому даже вырыть окоп для них сейчас тяжелая задача. Но глаза у Глеба блестели радостно на черном от грязи лице:

— Мы засядем наверху. Немцы не смогут подняться по скользкой поверхности, они будут скапливаться внутри, а мы закидаем их минами. У них есть замедлитель, можно ударить по кнопке, а потом швырнуть, как гранату! Яма станет их могилой! — капитан топнул ногой по чавкающей земле под ногами, а кулаком ткнул вверх: — Мы будем там, а они будут умирать здесь!

Михай закивал, он понял мысль своего командира:

— Сюда машину с минами, весь склад, — но лицо его вдруг потемнело от страшной мысли. — Что потом, если мины пройдут? Если половина немцев пройдет. Что потом?

— Потом автоматы, а потом… — Шубин понимал, что эти сутки станут для них последними, если не придет подмога. Сначала закончатся немецкие мины, потом автоматные магазины, дальше они пойдут в рукопашную. Зубами, кулаками будут сражаться с врагом. А дальше… — он не хотел думать о том, что будет дальше. И капитан, и его союзник понимали: дальше смерть, мучительная, долгая от рук гитлеровцев. Но Михай, хоть и с трудом говорил на чужом для него немецком языке, выразил ту уверенность, что была у разведчика:

— Долг есть, его выполним, и тогда сердце чистым станет.