– Хорошо, Владимир Николаевич, – «поддерживал беседу» старший офицер, – вот рванули мы в направлении Владивостока дабы поддержать Николая Ивановича, чтобы его крейсера без помех дошли до Николаевска, обогнув Сахалин. А если так получится, что не будет Камимура за нами бегать, что тогда – идём преспокойно в залив Петра Великого? Получилось же у Николая Ивановича через страшную Цусиму эскадрой пройти, неужели мы одинокой серой мышкой через Татарский пролив не проскочим?
– Не пойму к чему вы клоните, Александр Александрович, – Миклуха озадаченно посмотрел на Мусатова.
– Допустим, проскочили мы во Владивосток, с боем, без боя, не суть. Но тут у меня вопрос к вам, Владимир Николаевич, как к без пяти минут адмиралу. Поясните, где наш «Ушаков» нужнее, – во Владивостоке или в Николаевске?
– И снова я вас не понимаю, Александр Александрович. Николаевск есть временная стоянка части флота, перегонять корабли всё равно придётся, не зимовать же нам, вмерзая в амурские волны.
– Я о другом, Владимир Николаевич. Смотрите, нет в Николаевске «Ушакова», наверняка Небогатов уведёт крейсера, за тем и прорывается адмирал. И кто там, в устье Амура остаётся? Покалеченные «Наварин» и «Сисой», ну пускай «Николай» и «Апраксин» с «Сенявиным». Каковы командиры на этих броненосцах вы не хуже меня знаете, да если ещё Константин Константинович под их влияние попадёт…
– Эк вы завернули, – недовольно крякнул Миклуха, глянув на лоцмана. Но знаток отмелей и банок не обращал внимания на учёный спор офицеров, вглядываясь вперёд. Сигнальщики и спешно прикомандированные к ним остроглазые матросы высматривали как возможные мины по курсу броненосца, так и не началась ли суета на палубах японских миноносцев, не вываливают ли макаки в воду взрывоопасные «гостинцы»…
Офицеры «Ушакова», с нетерпением ждали окончания вероятно очень важного разговора командира и старшего офицера, чтобы предложить им шампанского. На броненосце все, от матроса до командира, люто завидовали «Мономаху», побывавшему в бою и утопившему два вражеских крейсера. К тому же командир «Мономаха» каперанг Попов, сразу же как корабли бросили якоря в Татарском проливе, побежал к Миклухе, которого считал сторонником наступательных действий, для совместного побуждения Клапье де Колонга к прорыву во Владивосток. Каждый свой визит Попов сопровождал громогласными рассуждениями, что его молодцы в блин раскатают «узкоглазую сволочь», как сделали это в бою 22 мая…
Когда же Миклуха провожал коллегу, тот каждый раз хвалился доставившими его на баркасе матросами: «Каковы орлы! Вы только взгляните, Владимир Николаевич, – все сплошь георгиевские кавалеры! Иных на моём крейсере нет! Они, они пустили на дно японского адмирала и „Кассаги“ с „Читосе“! Орлы! Гвардейцы! Герои!».
Патетические выступления Попова, после 22 мая находившегося в небольшом, но постоянном подпитии несказанно раздражали и самого Миклуху и прочих ушаковцев. Но как им, в бою не бывавшим, врага не топившим было осадить куражливого каперанга? Потому терпели и совсем по Лермонтову: «Боя ждали»…
И вот пришло время принимать решение – «ворочать» обратно в «амурскую лужу» или продолжать прорыв. После отсемафоренной для Клапье де Колонга телеграммы менять курс на обратный было неловко, да и команда не поймёт – вон мичманцы как шеи вытянули, наверняка вино к открытию приготовили. Перед боем бокал шампанского самое то. Да, старший офицер во многом прав – приди «Ушаков» во Владивосток, он тамошнюю эскадру особо не усилит. А если отвлечь Камимуру не получится, то и особой пользы их порыв и прорыв не принесёт. С одной стороны, конечно, – герои. Прорвались в главную базу. С другой, – оставили товарищей на мели, вернее на отмелях…
Да, дилемма. Интересно, как бы поступил брат Николай, лучший друг папуасов и один из лучших российских разведчиков, гениально спрятавшийся за маской чудака-этнографа и пацифиста…
– Владимир Николаевич, – прервал размышления командира Мусатов, – японские миноносцы прибавили скорость, кажется, уходят.
Глава 18
Семёнов, заполучив на борт адмирала решил не рисковать и разработал маршрут как можно далее от берегов Японии, намереваясь миновать Курильскую гряду проливом Крузенштерна. Однако, хмурый и чем-то недовольный с утра Небогатов, план командира «Урала» раскритиковал.
– Владимир Иванович, мне, конечно, очень хочется побывать в Петропавловске, посмотреть как на полуострове обустроили оборону, но дорог каждый час, поэтому не убегайте в океан, не жмитесь к Камчатке, пройдём Курилы проливом Фриза. В Николаевске на Амуре надо быть как можно скорее.
– Ваше превосходительство, перешёл на официальный тон Семёнов, – за вашу безопасность отвечаю я. Как командир крейсера прокладываю курс также я. А идея заскочить в Петропавловск, и впрямь неплохая, тем более три тысячи пудов груза для Камчатки с «Изумруда» перебросили.
– Господин капитан второго ранга, – с иронией протитуловал Семёнова адмирал, – этот груз, без сомнения, важный и ценный для дружинников полуострова, вы обязательно доставите камчадалам. Но только на обратном пути. Так уж получается, что ваш крейсер самый «бегучий» корабль на Российском Тихоокеанском флоте, вот и заглянете в медвежий угол империи. Кстати, как машины «Урала», много ли мелких поломок, что говорит механик?
– Машины великолепны, на пару-тройку часов легко дадим 18–19 узлов, а 15 держим свободно. Одно не радует – слабое вооружение, с двумя 120-мм орудиями несолидно смотрится такая махина.
– Во Владивостоке добавим вам пушек, Владимир Иванович, всенепременно добавим, а пока стреляйте без промаха из имеющихся стволов. Да, и всё-таки ворочайте крейсер на Фриза, время и вправду дорого.
– Но, ваше превосходительство, Николай Иванович, – Семёнов занервничал, – Камимура пойдёт на перехват, пролив Фриза идеальная ловушка, чтобы поймать и утопить столь досадившего Японии Небогатова.