И если Небогатов устремился в Николаевск, надо сделать всё, чтобы там он и застрял, поставив на прикол «Россию» и «Громобой», тогда японский флот будет безраздельно господствовать на море, а унизившему Того русскому адмиралу придётся ждать заключения позорного мира на речной отмели.
К сожалению, о повторении Порт-Артурского варианта с утоплением вражеских кораблей, можно только мечтать – взять Владивосток с нынешними силами невозможно, а без уничтожения «бородинцев» соваться в устье Амура смертельно опасно.
Крайне неприятным сюрпризом для японского генштаба стало существенное усиление мощи крепости Владивосток всего за год. Как-то исхитрились русские и в ущерб перевозкам в Маньчжурию, перебросили значительное количество военных грузов в единственную свою полноценную дальневосточную гавань.
Теперь так просто, как Камимура в 1904 году, Владивосток не обстрелять, даже в залив Петра Великого заходить опасно – мины, подводные лодки, отряд быстроходных русских броненосцев в готовности броситься на добивание подорвавшихся японских кораблей…
А гарнизон крепости, доведённый до полусотни тысяч штыков, по мнению японского генштаба был избыточен для защиты собственно Владивостока и мог быть переброшен на Сахалин и затем, чем не шутят русские черти – и на Хоккайдо.
Поэтому бросок рейдеров через Цусиму и присутствие на борту «Громобоя» вице-адмирала Небогатова, были посчитаны в императорской квартире как поход к Сахалину, где назначено рандеву с быстроходными вспомогательными крейсерами, которые необходимо провести во Владивосток, для последующего использования в качестве транспортов для перевозки десанта…
И хотя морские офицеры считали, что Николай-сан заберёт у броненосцев Клапье де Колонга весь уголь, превратив броненосных старичков в плавучие батареи, и запустит вспомогатели, «Светлану» и «Мономаха» в крейсерство, блокируя Японию с восточного и южного направлений, мнение армейцев возобладало. Открыть охоту на отряд Небогатова и утопить русского адмирала повелел сам император.
Того сторожил у Владивостока броненосцы Бирилёва, а Камимура, получив высочайшее указание поймать Небогатова и подкрепление из «Якумо», «Асама», «Сума», «Акицусима» и дивизиона эсминцев, воодушевился, подготовился к броску, и внимательно отслеживал перемещения четвёрки русских крейсеров, гоняющих беззащитных рыбаков у Токийского залива.
«Урал», замеченный японскими наблюдательными постами, явно спешил на соединение с «Громобоем», «Россией», «Изумрудом» и «Рионом». Враг наверняка собирался использовать вспомогательный крейсер в качестве угольщика, ибо боевая мощь огромного парохода равнялась нулю…
У пролива Невельского Камимура постоянно держал тройку миноносцев, в задачу которых помимо наблюдения за русскими входило и оповещение о возможном прорыве Клапье де Колонга во Владивосток. Тогда двум миноносцам надлежало вывалить на пути русских несколько десятков плавучих мин, специально подготовленных для этого случая и всячески притормаживать врага. Третий эсминец на всех парах должен был мчать в Вакканай.
5 июня русские подтащили пару морских дальнобойных трёхдюймовок в разрушенный артиллерией японских миноносцев Де-Кастри и пытались достать корабли Камимуры с берега. Такие же орудия, были замечены и в бухте Невельского. Очевидно, враг задумал устроить несколько подвижных береговых батарей и постепенно, шаг за шагом, «выдавить» малые японские суда из Татарского пролива.
По правде говоря, адмиралу надоело сторожить трусоватых русских, которых загнал в реку флаг-капитан Рожественского. Нет, штабной офицер не может быть хорошим флотоводцем. Робкий Клапье де Колонг посадил на мель свои броненосцы, превратив их в плавучие батареи. А предназначение кораблей – бой!
7 июня базирующийся в Вакканае Камимура практически одновременно получил сведения о демонстрации русских крейсеров у Токийского залива и о попытке броненосца береговой обороны «Ушаков», в сопровождении двух десятков катеров и баркасов тральной партии, выйти на чистую воду.
Уточнив, что ББО находится в проливе в гордом одиночестве (если не принимать во внимание катера и баркасы) вице-адмирал понял, что «Ушаков» намеренно привлекает к себе внимание, дабы переход русских рейдеров прошёл успешно.
Потому и на призыв командира отряда миноносцев о подкреплении, адмирал реагировать не стал, посоветовав лишь усилить наблюдение.
Миклуха, перед выходом «Ушакова» на позицию, имел разговор с Клапье де Колонгом, лично прибывшим на броненосец. Итогом беседы, крайне неприятной как для капитана первого ранга, так и для «свежего» контр-адмирала стало разрешение «действовать по обстановке».
Обстановка же настоятельно требовала активности «Сахалинской эскадры» и Константин Константинович, с трудом, превозмогая себя, страшась потерь, но таки дал карт-бланш бравому каперангу, чем тот незамедлительно и воспользовался, подчинив себе напрямую команды сигнальщиков-наблюдателей на «Южной позиции».
Инициатива новиковского мичмана Максимова, сумевшего привлечь внимание «Урала» и передать наиважнейшую информацию эскадре Клапье де Колонга, была взята на вооружение и творчески переработана кавторангом Семёновым, в Порт-Артуре познавшим необходимость быстрого и чёткого обмена информацией между армией и флотом, кораблями и берегом…
На последнем отрезке пути до Николаевска на броненосцах были сформированы команды из молодых офицеров и толковых кондукторов и матросов, которые сразу же по приходе кораблей к устью Амура были направлены в ключевые точки побережья, как на материке, так и на Сахалине. Появление флота чрезвычайно воодушевило «каторжанское начальство», напуганное бесчинствами японского десанта в Корсакове. Потому к каждой из шестнадцати «наблюдательно-сигнальных» партий были приданы про два-три десятка дружинников в качестве подсобной рабочей силы по обустройству позиций, прокладке телефонного кабеля, прорубанию просек и т. д.
Снабжённые сигнальными фонарями, кое-кто и прожекторами, получив инструкции «на все случаи жизни» честолюбивые мичманы просили только об одном – подкинуть им на посты пушек, для «охоты на япошек» с берега. И малокалиберная артиллерия, снятая с «Сисоя» и «Наварина», чтобы, в том числе и уменьшить осадку броненосцев, «ушла на сушу».