Морякам, тепло встреченным жителями Николаевска, первые дни было не до балов и приёмов, хотя «общество» и жаждало общения с бравыми покорителями океанов. Но, увы, на веселье не хватало времени, – минировались пролив Невельского и выходы в Сахалинский залив, выставлялись ложные фарватеры, дабы по примеру славных защитников Новодвинской крепости загнать на мели японские крейсера, как это сделали со шведами двести четыре года назад отважные поморы.

Спешно, по 24 часа в сутки обустраивались места под новые батареи. Клапье де Колонг дорвавшись до телеграфа требовал для прикрытия базы флота пехотную дивизию, или, на крайний случай – бригаду.

Но японцы, совершенно игнорировали застрявшие в амурском лимане броненосцы. Если с юга вражеские миноносцы проявляли какую-то активность: обстреляли Де-Кастри, установили минные заграждения для воспрепятствования прорыва русских во Владивосток Татарским проливом, то с северных румбов всё было подозрительно спокойно. Даже разведчиков японских не наблюдалось. От этих сведений Клапье де Колонг чернел, седел и подозревал невероятную каверзу от Того и Камимуры, вплоть до захвата Сахалина и Николаевска японской пехотой. Семёнов, бывший при контр-адмирале то ли начштаба, то ли нянькой еле отговорил его от составления плана по утоплению и подрыву кораблей, чтобы те не достались врагу и не послужили затем в японском флоте.

– Константин Константинович, – увещевал кавторанг адмирала, – давайте не будем панику сеять в экипажах, передавая им такой план. Я по опыту Порт-Артура скажу – как только подобные бумаги попадают к нашим офицерам, у тех руки опускаются и все мысли только о грядущем неминуемом поражении.

– Владимир Иванович, – вяло отбивался Клапье де Колонг, – я с вами согласен, но вы же знаете, что суда Порт-Артурской эскадры успешно поднимаются и скоро войдут в строй под вражескими флагами. Увидите – против нас воевать будут! Я не могу такого допустить с вверенными мне кораблями!

– Да не полезут к нам японцы, не полезут! У Небогатова во Владивостоке пять лучших броненосцев! ПЯТЬ! Приплюсуйте к ним «Олега», «Аврору», «Жемчуг», «Изумруд», «Россию», «Громобой» – да это же сильнейшая эскадра с опорой на базу, которую врагу не взять. Нет, Константин Константинович, пока Николай Иванович жив, здоров и свой флаг не спустил, нам тут опасаться стоит лишь мелких диверсий врага и попыток выманить броненосцы на минные банки.

Небогатов, памятуя о мнительности Клапье де Колонга, в шифрованных телеграммах приказывал тому обустраивать и усиливать оборону района базирования, а о прорыве во Владивосток, будет думать он – вице-адмирал Небогатов.

Николай Иванович одобрил взаимодействие Сахалинской эскадры Тихоокеанского флота с военной и гражданской администрацией острова-каторги и обещал представить к наградам офицеров и матросов, сошедших с кораблей в команды наблюдателей. Строительство новых и усиление уже имеющихся батарей в ключевых точках «Амурской базы» вице-адмирал оставил на усмотрение Клапье де Колонга, которому на месте виднее, но категорически запретил комплектовать из моряков десантные роты, на случай вражеской оккупации Сахалина.

«Морские офицеры, и матросы-специалисты слишком дорогое пушечное мясо, чтобы расходовать его в штыковых атаках, морякам должно воевать и погибать на кораблях», – Небогатов был эмоционален и циничен даже в шифровках…

Из шестнадцати наблюдательных постов (по восемь на материковый берег и на Сахалин) дюжину отнесли к «Южной позиции» и всего лишь четыре нацелили на поиск врага в Охотском море.

В глубине души Клапье де Колонг понимал, что Соединённый флот Японской империи займётся его «старичками» лишь расправившись с «бородинцами» и «Ослябей» и что тащиться вокруг Сахалина с судами обеспечения – то ещё удовольствие. А умник Семёнов, дорвавшийся до газет и секретной информации из штаба округа, уверял – «лишних» дивизий для захвата Сахалина у Японии нет, все заняты в Маньчжурии…

Надо признать, далеко не все на «Сахалинской эскадре» рвались в бой. Командиры «Апраксина», «Сенявина» и «Николая» с энтузиазмом отдавали матросов на работы по строительству батарей, готовы были весь запас угля передать крейсерам, чтобы стоять на приколе в качестве плавучих батарей. После тяжелейшего и невероятно удачного перехода через три океана каперанги ожидали орденов и адмиральских погон и совершенно не желали выходить на бой с крейсерами Камимуры. В пику им, непрестанно и уже привычно воинствующего Миклуху поддержал командир «Мономаха».

Добивание и утопление его крейсером изрядно побитых героическим «Нахимовым» «Читозе» и «Кассаги», превратило добрейшего меланхолика Владимира Александровича Попова в заядлого милитариста. Возможно, тут сказалось и награждение Георгием и перспектива вскорости стать адмиралом, причём не по выслуге лет, а по боевым заслугам, что особо ценится на флоте, но прежний Попов исчез. «Заместил» же его нервный и склочный человек, рвущийся на вражеские коммуникации «топить макак». При разговорах с Клапье де Колонгом, Попов кривился и смотрел не в глаза собеседнику, а на его адмиральские погоны, попеременно на левом и на правом плечах, что просто убивало Константина Константиновича, чувствующего себя виноватым за гибель броненосного «Нахимова»…

И только категорический приказ Небогатова – держать «Мономах» и «Светлану» в постоянной готовности, но самостоятельных выходов ни в коем случае не предпринимать, удерживали контр-адмирала от отправки Попова «к чёрту на кулички»…

Получив извещение о выходе младшего флагмана Тихоокеанского флота с крейсерским отрядом и приказ о высылке навстречу «Урала» Клапье де Колонг воспользовавшись моментом отрядил «Светлану» и «Мономах» на дежурство в Сахалинский залив, с приказом ждать прорывающегося на «Громобое» вице-адмирала, а Миклуху с неохотой направил в пролив Невельского.

Почему с неохотой? Да боялся Константин Константинович, что неистовый Владимир Николаевич рванёт топить вражеские миноносцы и непременно напорется на мину – не японскую так нашу. Ведь в первые дни по приходу спешили, бросали минные банки как Бог на душу положит, не особо привязываясь по месту…

Всё же «Ушаков» был благополучно проведен через русские и японские заграждения и набрав ход в десять узлов отстрелялся по неприятелю.

Увы, «зацепить» вражеские миноносцы у артиллеристов броненосца не получилось, но выход на чистую воду надо было как-то отметить и Миклуха решил «пробежаться» до Де-Кастри. Тем более, – повод был…

Японские миноносники, получив указание от Камимуры только лишь наблюдать за действиями одинокого броненосца, начали отходить, даже мины по курсу «Ушакова» не бросали, дисциплинированно следуя указаниям начальства. Мало ли, вдруг адмирал заманивает врага подальше, под восьмидюймовки «Идзумо», «Якумо», «Ивате», «Асама»…

Однако планы у японского вице-адмирала были совершенно иные и возня в Татарском проливе его мало интересовала. Куда как важнее было на всю катушку использовать помощь от Того и утопить недобитые в августе 1904 года «Россию» и «Громобой», выполнив приказ императора.