— Ну хорошо, предположим, — сказал мужчина, буравя нас своими темными внимательными глазами. — А как он попал сюда? Вы же явно кого-то пускали в квартиру.

Он сказал это так строго, так жестко и с такой непоколебимой уверенностью, что, во-первых, я сразу сделала вывод о недопустимости никаких иррациональных версий, пока он рядом, а во-вторых, чуть было не кивнула под давлением густых черных бровей и пронизывающих глаз цвета ночной морской волны. Наверно, они были просто темно-синими, ведь это довольно распространенный цвет радужной оболочки, но игра света добавляла к ним небольшую зеленцу или бирюзу.

Хорошо, что Грачева успела ответить первой:

— Нет, никого! Клянемся!

Он только хмыкнул, мол, знавал я таких «клянущихся», однако мы понимали, что его подозрение в нашей неискренности — это дело пары минут. Они ведь не дураки и быстро найдут лаз.

И да, это произошло ровно через две минуты после Таниной клятвы.

— Ага, — повторил Титов, но слишком, как по мне, малоэмоционально, когда другие люди в форме откинули лист фанеры и посветили фонариком в другую квартиру. Может, в его насыщенной событиями жизни такие фортеля происходят каждый день, а мы вот с Грачевой немножко обалдели, хоть и тоже повидали всякое. — Что там? — спросил он нас весьма доброжелательно.

Вероятнее всего, наметанным глазом майор юстиции уже определил, что мы на преступниц никак не тянем, и предполагал, что в квартиру имеется какой-то другой вход, кроме общеизвестного. Или вовсе думал, что кто-то имел ключи и вошел в квартиру, когда мы спали. Хотя мы говорили ему, что не спали, но он, возможно, посчитал, что человек тут прятался с предыдущей ночи или когда мы выходили из дома. Так или иначе, это уже мои мысли, следователь ими не делился. Просто было видно, что нас исключили из списка подозреваемых практически сразу.

— Там другая квартира, — старательно ответила я, — восьмая. Хозяева этой квартиры живут там.

— Не понял.

— Они владеют двумя квартирами и сдают эту, а в той, — показала я на лаз, — живут. Их фамилия Кротовы.

— Опять Кротовы, — внезапно проворчал он, но я не успела ничего спросить, поскольку он повторил: — Восьмая, восьмая… Это та, что направо, верно?

— Ну да, — пожал я плечами. Зря я записала Титова в умники. Это ведь и так ясно, что за крайней правой стеной нашей квартиры могут быть только те апартаменты, что правее от нас на лестничной клетке. Есть еще вариант с другим подъездом, но в этом случае восьмая квартира оказалась бы слишком маленькой, тем более я уже называла владельцев квартиры соседями.

— Но мы точно не знаем! — испортив мне всю малину, влезла Танька.

— Чего вы не знаете? — моргнул два раза Титов, после чего в его взгляд вернулась подозрительность — та самая, что обозначилась с момента его появления в квартире и исчезла несколько минут спустя.

Я закатила глаза, а Грачева пояснила:

— Мы ничего не знаем наверняка, потому что мы не были в гостях у них! Может, это вообще что-то другое!

— Ну да, — хмыкнул опер, сидя на корточках и светя в лаз фонариком. Труп за это время, изрядно пофотографировав, вынули из петли и бережно положили на ковер. С лица сняли бороду, и я убедилась, что это Ярослав. — Это потайная комната с лифтом в подземелье. В библиотеку Ивана Грозного!

— Это наш книголюб, — презрительно молвил Титов, — не обращайте на него внимания.

А вот я как раз успела подумать, что он единственный адекватный человек здесь, учитывая, что выдают эти двое.