Что именно «ой» я, увы, почувствовала своей спиной: еще теплые ступни встали на мою поясницу, словно на полотно беговой дорожки в готовности включить кнопку и приступить к физнагрузкам.
— Только не беги по мне, только не беги… — взмолилась я, не понимая, что говорю это вслух.
— Образец, ты спятила? — зашептали сзади.
Спятишь тут… Не знаю, что бы я сделала, приди конечности покойника в движение. Хотя с чего бы? Я не верю в мистику. Тем не менее, пока моя правая рука выдергивала штырь, все мое естество сосредоточилось на пояснице и на том, кто на ней стоит. Наконец штырек был отброшен, панель отставлена, и я, благодаря всех богов за то, что она крепилась лишь в одном месте, поползла дальше — в квартиру соседей.
В комнате было темно. Я сразу остановилась и прислушалась. Может, кто-то разговаривает? Может, я сразу вычислю убийцу по голосу и тому, что конкретно он (читай: она) скажет, и с чистой совестью вернусь? И все закончится? И можно будет вызвать полицию и сдать им на руки преступника?
Но так легко мне лично ничего никогда не дается. В квартире стояла мертвая тишина. Такая мертвая, что я побоялась, не больше ли у нас покойников?
Но делать нечего, приходится лезть дальше. Надеясь в глубине души, что Грачева последует за мной (вдвоем не так страшно), я осторожно встала на ноги. Снова прислушалась. Ничего.
Тогда я подкралась к приоткрытой двери, заметив по пути пустую коробку (света из нашей квартиры хватало, чтобы ее рассмотреть), и выглянула в коридор.
Квартира тонула в темноте. Ни в прихожей, ни на кухне нет ни намека на освещение, даже ночника. Шторы плотно задернуты. Внезапно я ощутила лютый страх. До меня наконец дошло,
От этих мыслей мне поплохело. Я сглотнула и поняла, что у меня резко понизилось давление: сильно кружится голова, слабость, хочется лечь и отключиться. Только я понимала, что здесь этого явно делать не стоит.
«Спокойно, ты сама себя накручиваешь, — сказал мне внутренний голос. Уверенный, как никогда. — Если бы тебя хотели грохнуть на пару к хозяину квартирки, уже бы сделали это».
А ведь и правда. Чего он ждет?
Я рискнула сделать шаг вперед. Ничего не случилось. Тогда я сделала еще один и ощутила, как по ногам пробежался холодный шаловливый ветерок. Что это? Привидение?
Я сделала еще шаг, и тут до меня дошло: сквозняк. Что-то открыто: или окно, или дверь.
Я смело шагнула вперед, дошла до прихожей и убедилась в правильности своей догадки: входная дверь распахнута настежь! Просто в подъезде не горел свет, поэтому сразу, в кромешной мгле квартиры, этого было не разглядеть. Коридор в квартире очень длинный, начинаясь от комнаты, кухни и санузла, он идет вдоль стены второй спальни и завершается маленькой прихожей. Дверь в спальню сейчас закрыта.
Ну, была не была! Я уже поняла, что убийца сбежал. Осталось только осмотреться на месте до приезда полиции. М-да, старые привычки искореняются тяжелее всего. Я давно уже ничего не расследовала и, по всей видимости, соскучилась. Иначе невозможно понять, отчего я не вернулась к Таньке, оставляя скрупулезную работу по сбору улик компетентным органам. В то же время нужно было понять, что происходит. В нашей кладовке с девяностопятипроцентной вероятностью висит удушенный Ярослав. Но где же Яна? Где ее мать? Их тоже убили?
Короче, перекрестившись, я открыла дверь спальни. Как назло, она предательски скрипнула. Не мог хозяин перед смертью смазать петли? Мужик он или кто?
Я тряхнула головой, обвиняя ехидный внутренний голос в этих крамольных мыслях, а не себя, ведь лично я имела уважение и к смерти, и к людям, а голос, который я считаю отдельной личностью, живущей в моей голове, и который я приобрела в психоневрологическом диспансере, известен своей мизантропией и циничностью.
На неприятный скрип никто не среагировал. В этой комнате было так же темно, как в остальной квартире. Боже, как они берегут молодость! Я где-то читала, что мелатонин сильнее вырабатывается в кромешной темноте, а именно он участвует в обновлении клеток и замедляет старение. Наверно, они тоже читали сей опус, только мне это не на руку. Я ведь даже телефон не взяла с собой, чтобы подсветить! На миг я задумалась, вспоминая, где он. Наверно, он так и остался на дне кладовки, куда был помещен, дабы не мешать мне выковыривать металлический штырь.
В сумраке я что-то задела ногой, и не мудрено: не вижу даже себя, где уж мне углядеть какую-то тумбу — или что это было. С нее свалилась какая-то побрякушка, произведя при падении много шума, но и это никого не разбудило. Если люди и находились в комнате, то они спали мертвецким сном.