Максимилиан Лейхтенбергский решил усилить рысистый элемент в своем заводе и купил в 1851 году двух голландских кобыл. Однако вскоре завод взял явный курс на верховые крови. Туда были пущены орловские верховые жеребцы, например Боярд, куплены арабские кобылы, несколько чистокровных. Рысистые матки покрывались жеребцами верхового отделения. Я думаю, это было сделано под влиянием свиты герцога: высочайших особ в те времена окружали исключительно военные, преимущественно кавалеристы. Результаты, по-видимому, получились неблестящие, ибо вскоре в заводе вновь стали усиливать рысистый элемент, случая кобыл с такими жеребцами, как Голландец 2-й, Весельчак и другие. Эта мешанина привела к тому, что уже в 1850-х годах герцог вынужден был купить несколько рысистых жеребцов чисто орловского происхождения.

Казалось, что Ивановскому заводу обеспечено славное будущее. Свои не совсем удачные опыты герцог оставил. Заводской состав был замечательный, создались собственные линии, образовались гнезда выдающихся кобыл. Но в 1860 году произошел второй страшный пожар, который имел роковые последствия. В огне тогда погибли многие матки и почти весь молодняк. После пожара в завод были возвращены из Петербурга некоторые жеребцы ивановских кровей, куплен хреновской Бард, приобретен норфолкский рысак серой масти Грей-Торнтон… Относительно легко было пополнить завод производителями, но трудно, просто немыслимо было заменить прежний маточный состав. Необходимо было найти кардинальный выход из положения. С 1868 по 1878 год состав завода несколько увеличился за счет приплода, но все же утратил свое прежнее значение, и в 1878 году Георгий Максимилианович купил в полном составе завод С.М. Шибаева, около 400 голов орловских рысистых лошадей самой высокой породы. С этого времени началась новая эра: коренным образом изменилась степень кровности завода в сторону чисто орловскую и было положено прочное основание призовому направлению. В штате завода теперь находилось 20 жеребцов и 100 маток.

Принимая шибаевский завод, герцог познакомился с С.А. Сахновским, начал пользоваться его советами и указаниями и вскоре пригласил его заведовать Ивановским заводом. Это был исключительно удачный шаг. Позднее, по совету того же Сахновского, в завод был приглашен М.И. Бутович, который блестяще поставил дело подготовки молодняка и обогатил племенной состав двумя-тремя кобылами своего завода. Одна из этих кобыл, Радость, создала одно из лучших гнезд рысистого коннозаводства. С 1878 года питомцы Ивановского завода приобретают всероссийскую известность. Завод герцога становится одним из самых популярных в России и оказывает большое влияние на весь ход рысистого коннозаводства страны.

Племенной состав, купленный у Шибаева и отсортированный великим Сахновским, включал ряд выдающихся лошадей. Значение этих имен может оценить только генеалог!

Вскоре после революции Ивановский завод был национализирован. За несколько лет он потерял лучших лошадей, которые погибли от голода и болезней. Завод таял, уменьшался, но оставался выдающимся. Партизанские отряды Антонова не щадили советских хозяйств. Ивановке грозила неминуемая гибель: отряды Антонова появились вокруг Сампура. Тогда было решено эвакуировать завод в Тамбов. Здесь он находился некоторое время, а затем был приведен в Москву. Туда прибыли производители и матки, а молодняк остался в Тамбове. Что с ним сталось, мне неизвестно.

Прибывшие в Москву лошади, которых я тогда же осмотрел, имели жуткий вид: они больше походили на кляч, чем на знаменитых ивановских рысаков. Начали думать и гадать, куда их деть. Послать было некуда: везде, во всех уцелевших заводах, лошади были едва живы и голодали. Ивановские же кобылы были так истощены, что переводить их даже за сотню верст от Москвы было опасно: они бы не дошли до места и все погибли. Коннозаводское ведомство стало предлагать этот ценный материал различным учреждениям и своим управляющим. Но всем было не до него, все отказались! Тогда появились свиноводы, куроводы, скотоводы… Щенкин выбрал себе замечательную дочь Мельницы, Серебровский взял другую кобылу, Девель – третью. Их брали для каких-то учреждений и совхозов, у которых были громкие названия, но не было ни единого фунта овса и сена! Кое-как и с большим трудом удалось остановить эту вакханалию расхищения. Кобыл отправили в Останкино, «закрепили» за коннозаводством и… стали кормить древесным сеном! Потом кого-то посадили, кого-то отдали под суд, обнаружились большие хищения, а полумертвых кобыл отправили в Северный завод, созданный в Череповецкой губернии, среди болот, в нездоровой местности, где комары и оводы буквально заедали лошадей. Ничего более преступного и глупого придумать было нельзя. Заводом управлял ветеринар Щеглов, друг недоброй памяти Полочанского. Там кобылы Ивановского завода пробыли год или два, а когда Хреновое начало восстанавливаться, уцелевших ивановских кобыл передали туда. Там небольшая эта группа затерялась среди хреновских лошадей.

Так погиб знаменитый Ивановский завод, имевший более чем столетнюю историю.

Временщица 2.21,2 (Игрочок – Русалка), р. 1901 г., вор. коб. зав. Н.М. Коноплина. Наездник А.В. Константинов[27]

Прежде чем перейти к описанию тех лошадей, которых я видел в заводе Лейхтенбергского, считаю необходимым остановиться на истории, происхождении и значении двух производителей этого завода – Кряжа и Машистого, ибо на их крови был построен весь Ивановский завод. Наиболее влиятельным оказался Кряж, его линия стала основной в этом заводе. Кряж был производителем в высокой степени препотентным, он как бы связал воедино весь разнородный заводской материал и всему придал свой тип и свое яркое и характерное каше. Тип Машистого также был сильно выражен в Ивановском заводе и оказал большое влияние на призовые успехи и тип лошадей.

Кряж 5.09 – темно-гнедой жеребец, р. 1876 г., завода С.М. Шибаева, от Красивого-Молодца (Непобедимый-Молодец – Каролина) завода князя В.А. Меншикова и Славной (Ратник – Слава) завода А.Н. Лихарева. Состоял производителем в Ивановском заводе. Был куплен у С.А. Сахновского в 1882 году. Пал в 1887-м.

Знаменитый в истории рысистого коннозаводства Кряж, имя которого тесно связано с именем его создателя Сахновского, принадлежал к числу самых выдающихся орловских рысаков. Кряж родился в заводе друга Сахновского Сидора Мартыновича Шибаева. Сахновский продал Шибаеву Славную жеребой от Красивого-Молодца. В следующем году она принесла темно-гнедого жеребчика, который и получил имя Кряж. Сахновский купил Кряжа у Шибаева двухлетком, зорким глазом знатока определив будущую знаменитую призовую лошадь. Сергей Алексеевич справедливо гордился Кряжем и в кругу друзей любил повторять: «Я создал Кряжа!» – намекая, что именно он сделал удачный подбор, результатом которого стало рождение этой лошади. Кроме того, Сахновский разыскал отца Кряжа Красивого-Молодца, находившегося в полном забвении и заброшенности, и купил Славную. Сахновский вправе был гордиться!

Много интересного рассказал мне Сахновский о Кряже в длинные зимние вечера, сидя у себя в кабинете за круглым столом неизменно с каким-нибудь студбуком в руках. Когда Сахновский говорил о Кряже, то весь загорался. Он считал Кряжа насколько великой лошадью, настолько же и несчастной. Над этой лошадью словно тяготел злой рок. Действительно, роковое обстоятельство – перелом ноги – прервало блестящую карьеру Кряжа. Это случилось во время знаменитого бега на московскую премию. Кряж под управлением М.И. Бутовича на много секунд бил существовавший тогда рекорд орловского рысака! Но вместо вполне заслуженных лавров и триумфа, вместо новых подвигов и побед Кряжа ждала долгая, утомительная болезнь, истощившая его организм. Он выжил, но навсегда остался калекой. Его исцеление было своего рода чудом, и этим Кряж был всецело обязан тому заботливому уходу, которым его окружил Сахновский. Никто не верил в возможность выздоровления Кряжа, но любовь и вера Сахновского сотворили чудо. Кряж был спасен для русского коннозаводства.

Жеребец поступил в завод, Сахновский продал его герцогу Лейхтенбергскому. Кряж оказался выдающимся производителем. Однако его блестящая заводская карьера прервалась, когда ему минуло всего 11 лет: в 1887 году он пал. Кряж был в случке лишь пять сезонов и шестой неполный, но всё, что он дал за эти 5 лет, оказалось замечательным. По словам Сахновского, причиной несчастий Кряжа было его львиное сердце и его потрясающий темперамент жеребца.

Я уже писал о призовой карьере Кряжа, и мне остается лишь добавить, что я вполне разделял мнение тех охотников и спортсменов, которые считали Кряжа феноменальной лошадью. В 1881 году французский спортсмен Астонье предлагал за Кряжа 25 000 рублей. Но Сахновский, горячий патриот, не согласился продать рысака во Францию и тем лишить Россию лучшего жеребца своего времени.

Происхождение Кряжа всегда вызывало в охотничьих кругах живейший интерес, тем более что имя его отца Красивого-Молодца было овеяно легендой.

Красивый-Молодец родился в заводе князя В.А. Меншикова в 1857 году от Непобедимого-Молодца завода Н.С. Меншикова и Каролины Хреновского завода. Масти Красивый-Молодец был темно-гнедой, как и его сын Кряж. Отец Красивого-Молодца Непобедимый-Молодец был тоже гнедым, он родился у Меншикова в 1842 году от шишкинского Молодецкого и кобылы Непобедимой того же завода. Непобедимый-Молодец выиграл и имел рекорд 6.17 (три версты). Бежал он в Москве в 1847 и 1848 годах. В 1845 году та же Непобедимая принесла Меншикову от Молодецкого гнедого жеребчика, которого назвали тоже Непобедимым-Молодцом. Второй Непобедимый-Молодец покрыл себя неувядаемой славой: он выиграл Императорский приз в Царском Селе в 1851 году, а затем стал феноменальным производителем и оказался родоначальником Лопандинского завода князя В.Д. Голицына. Кровь необыкновенного рысака сейчас доминирует в метисных заводах.

Добавлю, что в заводе Блохина от Молодецкого, отца обоих Непобедимых-Молодцов, родился феноменальный Молодецкий, один из лучших орловских рысков породы.

Пора сказать, от кого происходил родоначальник этой линии. Он родился в заводе В.И. Шишкина в 1832 году, был сыном Безымянки и Богатой, одной из лучших дочерей Полкана 3-го. Шишкин назвал его Молодецким.

Масти он был вороной, задние ноги у него выше щеток были белы. Шишкин его продал известному охотнику Лебуру, от имени которого Молодецкий с большим успехом бежал в Москве, показав резвость 5.53½. Лебур был просвещенным иностранцем и большим любителем лошадей, он допустил своего любимца в общественную случку, и все три знаменитых сына этого жеребца родились, когда он принадлежал Лебуру и стоял в Москве. Затем Молодецкий был продан в завод И.П. Зотова, где и пал в 1848 году.

Достойно внимания, что сыновья Молодецкого Непобедимый-Молодец 2-й и Молодецкий родились в 1845 году. Это редкий случай в практике коннозаводства, чтобы производитель дал в один год двух знаменитых призовых жеребцов (оба выиграли Императорский приз), да еще таких, которые в будущем стали основателями исключительных по своему значению линий.