— Иди ты — аристократ! — фыркнул дядя Слава.
Валентин Иванович с интересом смотрел на нас.
— Вы, юноша, мудры не по годам, — заметил он. — Так и быть — уважу вашу просьбу. Уговорю Виктора организовать нам пропуск в Приморск.
— Спасибо, Валентин Иванович! — обрадовался я.
— Да не за что, — отмахнулся декан. — Чутьё подсказывает мне, что ваши выводы могут оказаться верными. А ты, Слава, готовься на свой завод. Только уж не подведи нас. Я на тебя надеюсь!
Валентин Иванович и дядя Слава обнялись напоследок в коридоре, и мыс деканом вышли на улицу.
— Валентин Иванович! — решился я. — А этот ваш друг Виктор... он где работает? В КГБ?
Валентин Иванович повернулся ко мне.
— Не работает, а служит. А вы почему интересуетесь, юноша?
— У меня к вам есть ещё один важный разговор, — решился я. — Думаю, вашему другу он тоже будет интересен.
Глава 19
Первым делом у нас с Валентином Ивановичем забрали паспорта. Затем дежурный в стеклянной будке позвонил куда-то по телефону и строго сказал:
— Ожидайте.
Я прислонился к стене. Сердце колотилось, то проваливаясь в пятки, то подпрыгивая до самой гортани. Странно — всё уже сделано, метаться и отступать поздно. А стресс разгулялся на полную катушку.
Подобное я замечал за собой и в прошлой жизни. В самые критические минуты я всегда оставался абсолютно спокойным. Лишь мозг бешено работал, просчитывая варианты. И только когда кризис заканчивался, коленки у меня подгибались, на лбу выступал пот, а руки начинали трястись, как у алкаша с похмелья.
Мог я ничего не предпринимать? Мог. И, скорее всего, так бы и поступил — если бы не приезд Валентина Ивановича. Сидел бы тихо, дожидаясь даты отъезда, и надеялся, что меня выпустят из города. Вот только уверенности в этом у меня не было. Долго ли ссадить с поезда рядового студента под предлогом тщательной проверки личности? А потом — ну кто сможет меня разыскать? Света? Ребята?
Конечно, они не бросят меня в беде. Кинутся звонить по инстанциям, писать запросы. И ожидаемо наживут себе неприятностей. Если есть хоть малейшая возможность это предотвратить, я обязан ею воспользоваться.
— Проводи в триста двадцатый, — сказал дежурный подошедшему солдату и открыл нам вертушку проходной.
Триста двадцатый кабинет находился на третьем этаже. Окна были забраны частыми решётками, и мне поневоле вспомнилась метафора про небо в клеточку. Несмотря на это, сам кабинет выглядел даже уютным. Правда, уют этот был каким-то казённым — большой кожаный диван, электрический чайник и сахарница на маленьком столике возле окна. И фикус в большой деревянной кадке.