45. КОЕ-ЧТО О “ДВОЙНЫХ СТАНДАРТАХ”.

Еще во время войны западные “друзья” принялись копить за пазухой обвинения против Советского Союза, которые выплеснулись в ходе другой войны, “холодной”. Например, в качестве “советской тирании” и “сталинских преступлений” стали преподноситься запреты отступать без приказа, крутые меры по поддержанию дисциплины на фронте и в тылу, учреждение в 1942 г. заградотрядов… Кстати, отметим, что и в этом отношении действия Сталина были противоположны политике Николая II. В Первую мировую фронт воевал сам по себе, а тыл жил сам по себе по законам мирного времени. Люди могли бастовать, митинговать, наживаться на спекуляциях. Даже за явные политические преступления получали незначительные наказания, если вообще получали. Чем это кончилось, хорошо известно — страна, одерживавшая блестящие победы, рухнула в катастрофу. Сталин централизовал руководство и армией, и экономикой в одном органе, Государственном комитете обороны. Сразу же мобилизовал тыл, сурово подтягивал дисциплину вплоть до уголовной ответственности за прогулы и опоздания на работу, не говоря уж об оппозиционных настроениях. Жестокими мерами поддерживал порядок на фронте. Чем это кончилось, тоже известно. Война, казалось бы, безнадежно проигранная, завершилась победой.

Впрочем, не лишне отметить и другое. В условиях тяжелых войн аналогичные меры признавались единственно верными и применялись не только Советским Союзом, но и вполне “демократическими” государствами. В Первую мировую мобилизацию тыла с переводом своих рабочих фактически на положение военнослужащих осущестяляли все воюющие страны, кроме России и США. В Париже в 1914 г. вводилось осадной положение, и полиция расстреливала без суда воров, бандитов, проституток. Заградотрядами, военно-полевыми судами и расстрелами на месте выправляли катастрофы на фронте Жоффр в 1914 г., Клемансо и Фош в 1917 г. И ни Жоффра, ни Клемансо, ни Фоша никто и никогда “преступниками” не объявлял, наоборот, их чествовали как спасителей отечества. В критических ситуациях Второй мировой суровые меры также оказывались необходимыми. Кинорежиссер Г.Чухрай, автор “Баллады о солдате”, а в войну младший лейтенант, писал в своих воспоминаниях: “А заградительные отряды… Мы о них и не думали. Мы знали, что от паники наши потери были большими, чем в боях. Мы были заинтересованы в заградотрядах”. Потому что фронтовикам, стойко оборонявшим позиции, надоело, когда кто-то по соседству обращался в бегство, и им, в свою очередь, приходилось из-за этого отступать или выбираться из окружений.

Широко известно и обвинение Советской России, будто она “предала” своих пленных, отреклась от них, и из-за этого им приходилось неизмеримо хуже, чем пленным других национальностей — они не могли получать помощь через Красный Крест, а при возвращении домой их ждал только ГУЛАГ. На самом деле эта легенда родилась даже не в 1941 а в 1914 г.! Уже тогда содержание русских пленных было гораздо хуже, чем западноевропейских, они не получали ни писем, ни посылок через Красный Крест, их гоняли на тяжелые работы и внушали, будто родина от них отказалась, а при возвращении домой их ждет Сибирь [196]. Еще не было на земле ни нацизма, ни коммунизма, а воюющими странами правили не Гитлер и Сталин, а Вильгельм II и Николай II, но немцы проявляли к русским то же самое отношение и применяли те же пропаганлистские приемы. В Великую Отечественную все это лишь усугубилось. А потом произведения нацистской пропаганды переняла западная.

В действительности приказ № 270 приравнивал к измене только добровольную сдачу. Советское правительство от своих пленных вовсе не отрекалось. В ноябре 1941 г. Молотов через нейтральные страны заявил официальный дипломатический протест против варварского отношения к нашим солдатам и их истребления в германских лагерях. В апреле 1942 г. был заявлен еще один протест — против использования немцами подневольного труда пленных [13]. Однако Германия на эти демарши не отреагировала Ну а относительно того, будто все, кто побывал в плену или был угнан на работы, по возвращении на родину попадали в ГУЛАГ, Солженицын и прочие демократические авторы, мягко говоря, “перегнули палку”. Бывшие пленные и впрямь проходили проверки, иногда по несколько месяцев мурыжили (а как же иначе — война, противник и агентуру таким способом засылал). Но реальные послужные списки фронтовиков показывают, что подавляющее большинство из них возвращалось в армию и продолжало сражаться. И все “население” ГУЛАГа после войны (включая уголовников, пособников оккупантов и т. п.) было вдвое меньше, чем количество освобожденных пленных и “остарбайтеров”.

В историческую литературу внедрилась и версия о том, что вступление Советской армии в сопредельные европейские страны было не освобождением, а новой оккупацией, попыткой реализовать планы “мировой революции”. Позвольте не согласиться. Советская сфера влияния в Европе определилась по соглашению с державами Запада. Мало того, они сами предложили осуществить раздел, поскольку уже привыкли это делать в тех или иных регионах земного шара. Черчилль даже хвастает в мемуарах, как легко сумел договориться со Сталиным о разграничении “интересов” на Балканах. Дескать, пока ходили вокруг да около, ничего не получалось. А потом он взял и без обиняков написал на бумажке: в Румынии 90 % влияния получает Россия, а 10 % — остальные союзники, Англия и США. В Греции наоборот — 90 % остальные, а 10 % Россия. В Югославии и Венгрии — 50:50, а в Болгарии 75 % России — 25 % остальным. А Сталин бумажку повертел, попыхтел трубкой и поставил галочку. Мол, согласен. И Черчилль очень гордился тем, что уладил дело таким простым образом [193].

Если уж коснуться “экспансии”, то почему-то СССР не предпринял никаких попыток насаждать коммунизм в Австрии, Северной Норвегии, занятых советскими войсками. Почему-то не было экспансии в отношении Финляндии. Хотя она была очень активной союзницей Гитлера, вынашивала планы территориальных захватов вплоть до Вологды, на советской земле финны отметились крайней жестокостью, ничуть не уступая в этом нацистам. Когда весной 1944 г. им был придложен сепаратный мир на почетных условиях, они отказались. И нашим солдатам пришлось еще раз прорывать мощные полосы приграничных укреплений. Только теперь это удалось сделать не за три месяца, а за несколько дней, и лишь тогда финское правительство запросило мира. Захватить Финляндию после прорыва ее обороны и разгрома ее армий можно было запросто, но Сталин очередной раз удовлетворился весьма мягкими условиями — финны интернируют или изгоняют со своей территории немцев и восстанавливается прежняя граница. Где же тут агрессия?

Наконец, в истории затирается тот факт, что после освобождения Восточной Европы коммунистические порядки внедрились только в одной стране! Их установил в Югославии Тито, опираясь на своих партизан. А во всех остальных государствах, занятых советскими войсками, образовались коалиционные правительства. В Румынии даже король Михай остался на троне [27]. Да, в этих правительствах часть постов получили коммунисты. Но они вошли и в правительства Франции, Италии, которые были заняты не советскими, а англо-американскими войсками. Просто в связи с советскими победами и активным участием коммунистов в антифашистской борьбе их авторитет был очень высок.

В последующей информационной войне раздувались и факты “коварства” — например, когда русские не пришли на помощь Варшавскому восстанию. Между прочим, западные державы не стеснялись бросать в беде союзников, если этого требовали их интересы. В 1939 г. кинули на произвол судьбы поляков, в 1940 г. норвежцев, в 1943 г. итальянцев. А Сталин, если уж на то пошло, не отказал в помощи Словацкому и Пражскому восстаниям, хотя возглавляли их не коммунисты, а местные буржуазные лидеры. Они попросили о поддержке и получили ее.

Но почему наши войска должны были помогать полякам из Армии Крайовой, которые нацеливались как раз на то, чтобы захватить власть в Варшеве без русских? Специально выжидали для этого момент, когда советское наступление выдохнется на рубеже Вислы. Наших офицеров, направленных для связи, руководитель восстания Бур-Комаровский даже отказался принять, не стал пробиваться к набережной, когда советские части все же форсировали Вислу. Главным было именно то, чтобы освободить польскую столицу и провозгласить правительство без советской помощи. Тогда с какой же стати пенять, что не помогли? А англичан, стоявших за подготовкой восстания, устраивало любое развитие событий. И возможность образования в Варшаве антирусского правительства, и тот вариант, который реализовался — немцы потопили восстание в урови, а русские остались “крайними”. Как видим, дело пахло очень грязной провокацией.

К сталинским преступлениям однозначно относят и расправы над теми, кто во время войны сотрудничал с оккупантами. Указывают на осуществленную в 1944 г. депортацию 700 тыс. чеченцев, ингушей, крымских татар, карачаевцев, калмыков, которые дружески встречали немцев, оказывали им содействие, крымские татары после освобождения полуострова пытались вести партизанскую войну, а кавказские горцы, пользуясь ослаблением власти в тылу, принялись грабить и разбойничать. Прошу понять меня правильно, я далек о того, чтобы считать оправданной депортацию народов в целом. Но и в этом случае имеет место явная система двойных стандартов. Почему наряду со Сталиным не вспоминают поляков, депортировавших немцев из своих западных областей?

Или почему не вспоминают депортацию 3 млн судетских немцев в 1945 г.? Это куда больше, чем общее количество людей, переселенных Сталиным. Причем депортация осуществлялась уже не в условиях войны, никаких партизанских действий судетские немцы не вели. Чеченцам или крымским татарам в СССР, худо ли бедно, отводили места для “спецпоселений”, предоставляли возможность работать и получать средства к существованию. А судетских немцев загоняли в поезда, не позволяя брать никаких вещей, и вышвыривали из Чехословакии за границу, в Германию, предоставляя там умирать от голода или кончать самоубийством — что и случилось со многими тысячами. Проводилась эта акция еще не коммунистическим, а буржуазным правительством Чехословакии, на глазах американцев и англичан. Но о “правах человека” никто не заикнулся. Да и сейчас не слышно, чтобы хоть раз поднимался вопрос о восстановлении “справедливости” и возвращении судетских немцев на исконные места проживания…

Что же касается наказаний для тех, кто сотрудничал гитлеровцами, кто так или иначе угрожал безопасности воюющих государств, то они были суровыми везде. Во Франции прокатилась волна расправ с коллаборационистами, порой выливавшаяся в настоящую кровавую вакханалию. По одному лишь доносу, по чьему-то указанию людей, в том числе невиновных, вешали, расстреливали, линчевали самосудом толпы. Женщин, объявленных германскими “подстилками”, раздевали донага, обривали головы и возили по улицам, подвергая побоям и истязаниям. В Англии без долгих разговоров вешали ирландских сепаратистов, которых немцы забрасывали к ним для подрывной деятельности. А в 1942-43 гг жесточайше подавили национальные волнения, вспыхнувшие в Индии, без колебаний открывали огонь по мирным демонстрациям — в военное время это расценивалось как “удар в спину”. Ну а в Греции британцы сочли угрозой прокоммунистические отряды ЭЛАС, вполне антифашистские. И громили их, расстреливая партизан.

Но советских “борцов со сталинизмом” западная пропаганда в последующие годы стала возносить на щит, несмотря на их сотрудничество с нацистами. Впрочем, сами нацисты вспомнили о таких “союзниках” только тогда, когда положение на фронте стало совсем плохим. Формирования из советских граждан в 1944 г. взял под опеку Гиммлер. То ли мечтая о роли спасителя отечества, то ли готовясь в перспективе к борьбе за власть он принялся наращивать силы СС. Все прежние критерии “расовой чистоты”, элитности эсэсовцев, уже отбрасывались. И появлялись 13-я мусульманская дивизия СС “Ханшар”, 20-я эстонская, 15-я и 19-я латышские дивизии СС. Рейхсфюрер выпустил из тюрьмы Бандеру, и стала создаваться 14-я дивизия СС “Галичина” (потом добавилась еще одна украинская дивизия).

В свое ведение Гиммлер взял и казаков. Дивизию фон Паннвица разрешил развернуть в корпус. Вспомнил и про генерала Власова. Он больше года торчал без дела, впал в прострацию. Даже женился на вдове эсэсовца Адели Биленберг — а вдруг поможет? (Хотя за линией фронта у него остались жена и “полевая походная жена”, одна получила 8 лет лагерей, другая — 5). Вся деятельность РОД ограничивалась школой пропагандистов в Дабендорфе и выпуском газетенок “Заря” и “Доброволец”, наполовину заполненных перепечатками нацистского официоза. Но в сентябре 1944 г. Гиммлер вызвал Власова к себе на прием, дал добро на формирование русских частей и на образование Комитета Освобождения Народов России (КОНР) — что-то вроде “правительства в изгнании”.

14 ноября 1944 г. в Праге, последней “славянской” столице, еще подконтрольной немцам, торжественно открылась конференция КОНР. Собрались некоторые представители старой эмиграции, делегаты от казаков, националистов. На заседениях долго вырабатывали “Манифест КОНР” и обнародовали его. Провозглашалась борьба за “освобождение” России, где вместо коммунизма должен установиться “национально-трудовой строй” — эту идею власовцам внушил сотрудничавший с ними НТС [4].

Правда, и власовцы, и организации, установившие с ними сотрудничество, уже понимали, что Германия на ладан дышит. И втайне от немцев придумывали собственные планы: объединить все антикоммунистические силы, сформировать 20–25 дивизий, дождаться падения Германии (которое предполагалось где-нибудь осенью 1945 г.), проломить фронт и прорываться в Россию, начинать там гражданскую войну. Хотя по этим проектам видно, что руководители власовцев плохо представляли реальное положение дел в СССР. Очевидно, воспринимали его по собственным впечатлениям 1941-42 гг. Иначе, наверное, призадумались бы — возможно ли “кулаком” из 20–25 разношерстных дивизий “проломить” фронт могучих и победоносных советских армий? И поддержит ли таких “освободителей” народ?

А вскоре и эти мечты пошли прахом — немцы уточнили, что позволят Власову создать лишь 2 дивизии. И даже для них уже не хватало оружия. Склады погибали под бомбежками, германский транспорт рушился, заводы останавливались из-за отсутствия сырья и топлива. Ну а Гиммлер свое признание русских “союзниками” выразил только в том, что по просьбе КОНР издал приказ о запрете телесных наказаний для русских рабочих и работниц. Это он расщедрился уже 26 января 1945 г. А о том, чтобы освобождать русских из концлагерей, как, например, евреев по договоренности с Мюзи, даже речи не возникало. Кроме членов НТС, содержавшихся в немецких тюрьмах — Власов добился, чтобы их выпустили, и несколько десятков активистов пристроились при КОНР [4, 122].

Планы менялись на более скромные — занять какой-нибудь район в Центральной Европе, провозгласить “Свободное европейское движение сопротивления”, которое, как подразумевалось, должны будут поддержать англичане и американцы. В последние дни войны две дивизии Власова вышли из повиновения германскому командованию, двинулись в Чехословакию. Некоторые части помогли чехам во время Пражского восстания. Но помогли по собственной инициативе солдат, без приказа. Власов в это время был занят другим делом, вел тайные переговоры с американцами. И есть все основания полагать, что его готовы были принять. Конечно, не вместе с подчиненными. По договоренностям, достигнутым на Ялтинской конференции, СССР, Англия и США обязались выдавать изменников на родину. Но предоставить убежище одному генералу — почему бы и нет? Мало ли, куда исчез. Потом пригодится.