– Ольга?! Не может быть! – воскликнула Мари, поправила сползающие на кончик носа очки и встала.

В глазах сестры полыхнуло васильковое зарево.

– Да, да, подружка твоя с гнильцой оказалась, с червоточинкой. Недаром её я сторонилась, – сказала Анхен и всё-таки взяла третий пирожок. Не устояла перед соблазном.

– Она невиновата! – воскликнула Мари и заметалась по комнате. – Как же такое возможно? Нет!

– Во-во, и подозреваемая уверяла всех, что невиновна. Но кто же ей поверит, если улики её выдают?

– Какие ещё улики? – спросила Мари, останавливаясь перед сестрой.

– Завещание прятала она под платьем. Завещание составлено в пользу пасынка. Со стола убитого украла его она, – ответила Анхен, запивая пирожок чаем.

Мари пододвинула к себе стул, развернула его и села рядом с сестрой. Выхватила из её рук фарфоровую чашку с остатками чая и убрала подальше. Анхен ничего не оставалась, как тоже развернуться лицом к Мари.

– Давно это было. В позапрошлом учебном году. Помнишь, была у нас Леночка Федотова? – спросила Мари.

Анхен непонимающе посмотрела на неё.

– Выпускница?

– Да. Так вот. Её опекал старший брат. Очень приятный молодой человек, – сказала Мари и слегка покраснела.

– Не продолжай. Ты втрескалась по уши и вздыхала по нему три недели перед Рождеством? – вспомнила художница.

– Фу, Анхен! Как ты можешь использовать такие вульгарные выражения?! – возмутилась Мари и добавила с достоинством. – Я просто была им очарована.

– Ну и…? – ждала продолжения Анхен.

– Ну и… не заметила, как… взяла расчёску у Леночки, – наконец выдавила из себя Мари и густо покраснела. – Голубым лаком покрытую. С инкрустацией.

– Украла, – подытожила Анхен.

– Я ничего не могла с собой поделать. Право слово! – Мари опять встала и заходила по комнате. – Как наваждение! Как помешательство!

– Стибрила, – добавила Анхен.

– Помнишь, маменька водила меня к доктору? Он сказал, что клептомания будет возвращаться в периоды волнения. Так вот. Я тогда была взволнована – он из хорошей семьи, а на нас лежит позорное пятно. Понимаешь?