– Вы думаете, я сама себя обокрала? – возмутилась Ольга.

– Не себя, а меня обокрала! Батюшка мне оставил вазы. Мне! – закричал наследник.

– Разрешите доложить, – кашлянул городовой.

– Докладывайте, – кивнул дознаватель.

– Письмо-с, – сказал городовой, протягивая ему сложенную и запечатанную бумагу.

Господин Громыкин открыл послание и быстро пробежал его глазами.

– М-да. Опять загадка, – сказал он. – Письмо сие от адвоката. Он извиняется, что не может приехать. Пишет, что консультацию господину Колбинскому даст завтра.

– Что за консультацию? – спросил делопроизводитель.

– Неизвестно, – округлил узкие глазки рыжебородый дознаватель. – Сударыня, Вы собирайтесь. Собирайтесь, да. С нами поедете.

– Вот ты и поедешь на каторгу! Туда тебе и дорога! – продолжал нападки Степан. – И адвокат не поможет.

– Я ни в чём невиновата! – запротестовала Ольга, но городовой уже подталкивал её к выходу.

* * *

Когда Анхен добралась до дома, она в изнеможении опустилась на стул и позволила сестре напоить себя чаем с пирожками. Голубая керосиновая люстра освещала прямоугольный стол, от угла изразцовой печи шло уютное тепло – немного протопили на ночь. Как же приятно было оказаться дома после всех этих убийств, драчливых подозреваемых, краж, таинственных ночных бричек. Просто оказаться дома. Анхен улыбнулась и прикрыла глаза на минуту. Правда, долго так сидеть не удалось. В ногу уткнулся сухой нос.

– Джоконда! Девочка моя, – сказала Анхен и погладила крольчиху по лбу. – Мама гостинцы тебе принесла. Целый мешок самой сочной травы. Такой травушки во всём Петербурге не сыщет никто. Только за городом могут так травы расти.

– Неужели ты, и правда, видела труп? – спросила Мари и, найдя глазами-васильками икону Пресвятой Богородицы, стоящую в красном углу, перекрестилась. – Ну, ты и смелая, сестрица, скажу я тебе. Я бы точно лишилась чувств от сего зрелища.

– Не смелая, а глупая. Удумала тоже, трупы малевать. Нет чтобы красоту нарисовать какую, природу там, сенокос али херувима, – ворчала себе под нос Акулина, поднося к столу варенье.

– Не просто видела я труп, а нарисовала оный с разных сторон. Хочешь, покажу? – спросила художница, не слушая старую служанку, и потянулась к сумке с блокнотом.

Мари в это время подливала чай сестре в фарфоровую чашку – остатки прежней роскоши.

– Упаси Господь! – воскликнула она, чуть не расплескав горячий напиток, и опять перекрестилась. – Ну, душегуба хоть поймали? Нашли его?

– Не его, а её. Всё сходится на том, что мужа погубила Ольга, – доложила Анхен, раздумывая, брать ли третий пирожок. А он, румяный и ароматный, так и манил её к себе.